— А второе, играть мы будем той-же колодой что и вчера, — говорю я и выкладываю карты на стол.

Глава 14

— А зачем нам играть старыми картами? — недоумённо спрашивает «рептильный», — новая игра — новая колода. Сейчас купим такую же и сыграем.

— Ну нет, так нет, — притворно сокрушаюсь я, — просто колода мне уж больно понравилась.

— Колода как колода, — «Рептильный» удивляется, — они во всех киосках одинаковые продаются.

— Ну и ладно тогда, — легко соглашаюсь я, — пойду, схожу за новой.

— Пойдём вместе, — встаёт наш спутник, — преферанс, игра долгая. Тишину любит, здесь в неё не поиграешь. Мамзель свою с собой будешь брать?

— Конечно, как иначе.

— А я и не против, красивая баба — это завсегда хорошо. Будет на что посмотреть в перерывах.

Он рассчитывается за моё пиво и бокал вина, который успела выпить Алла. Сам «рептильный» пьёт минеральную воду.

Проходя мимо урны, вытаскиваю из кармана колоду.

— Точно нельзя?

Алла смотрит на меня почти с презрением, «рептильный» усмехается.

— Надеешься на везение? — говорит он с сочувствием.

— Снаряд в одну воронку не падает, — объясняю, — И раз вчера эти карты были не на моей стороне, то сегодня должны помочь.

— Да хватит уже, — восклицает Аллочка, — не позорься!

Она берёт у меня из рук колоду и швыряет в урну. Эффектно так получается, они чуть веером не разлетаются по ветру.

Мы доходим до киоска и получаем от румяного продавца с усиками точную копию вчерашней колоды. Но едва отдаляемся от ларька, как с нами случается непредвиденное происшествие. Откуда-то из переулка выскакивает пара босоногих мальчишек, смуглых как индусы от загара, и окатывают нас из водяных пистолетов.

Точнее, пистолет есть только у одного, у другого приспособление, которое мы в детстве именовали «сИкалка». Пустой флакон из-под шампуня в колпачке у которого проделано отверстие, где закреплена нижняя половина шариковой ручки. Устройство куда более дальнобойное и мощное, нежели фабричная поделка.

«Налётчики» устраивают беспощадный обстрел. Попадает больше всего по Алле, ведь она так забавно визжит в ответ. На тонком летнем платье у блондинки расплываются мокрые пятна, придающие ткани интригующую прозрачность.

— А ну, пошли отсюда! — кричу на нарушителей порядка, и они с хохотом скрываются обратно во дворах.

— Вот дряни, — ругается Аллочка.

— Что поделаешь, дети, — пытаюсь её успокоить, но она возмущённо отворачивается, прикрываясь ладонями.

Идти недалеко. Нам всего лишь требуется перейти дорогу и зайти в неприметную обшарпанную дверь. За которой скрывался своеобразный клуб по интересам.

С громилой типа Игорька на входе, круглым столом под зелёной скатертью, пятком разномастных кресел и диванов и большим сервантом, на полках которого стояла разнообразная выпивка.

Прислушавшись, я понимаю, что откуда-то идёт небольшой гул, а само помещение несмотря на жару, стоявшую на улице, было прохладным, да ещё и лёгкий ветерок.

Надо же, хорошо устроились господа ялтинские каталы. у них тут и кондиционер имеется.

И это важный знак. Кондиционеры сейчас в СССР не производятся. Если я ничего не путаю, то только в конце семидесятых в Баку будет налажено производство знаменитых БК, шумных, громоздких, но при этом исключительно надёжных и производительных кондиционеров.

А здесь, в Ялте образца 1972 года у каких-то катал есть или Daikin или Toshiba. Знать бы кто их крышует, раз ребятки могут позволить себе с комфортом обувать ничего не подозревающих граждан.

— Проходи доктор, садись, — «рептильный» делает рукой приглашающий жест, — тут играть будет всяко удобней, чем в ресторане или на пляже. Тут чужие не ходят, тут только свои.

Я усаживаюсь на стол. Алла изображает обиду и молча проходит к серванту, выбирая себе напиток.

— Свои так свои, — соглашаюсь я, — где твой вчерашний дружок? Не в «гусарика» же нам играть.

— Сейчас-сейчас, доктор. Буквально пару минут.

Шулер уходит в глубину помещения и появляется буквально через минуту с каким-то мужиком, в тёмных очках. Притом судя по тому, что «рептильный» ведёт его за руку,тот вообще слепой.

— Вот, доктор, поздоровайся-ка с одним моим хорошим приятелем.

Он усаживает слепого в кресло, а потом тот протягивает ко мне свои руки.

Я аккуратно кладу свою правую руку на его ладонь и чувствую, как пальцы буквально забегали по моей коже.