Странный, солоноватый вкус с ноткой горчинки. У меня дикое ощущение, что я его уже чувствовала. Что странно, ведь я никогда даже в глаза не видела сперму.

Прохожу к Славке и улыбаюсь, замечая, что он как раз проснулся. Чем неидеальный ребенок. Теперь нужно взять себя в руки, забыть желание вернуться в комнату к Герману и умолять его взять меня. Нужно вспомнить, что я мать, и покормить сына.

Сначала меняю памперс, одёжку, только после этого подкладываю ладонь под темную головку и беру сыночка на руки. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазками, и я даже, как будто вижу, как он раздувает крошечные ноздри. Втягивает аромат моего молока, предвкушает… Стоит моей налившейся груди выпрыгнуть из халата, как он начинает махать ручками и ножками, а стоит соску коснуться его пухлых губ, как он замирает и радостно причмокивает.

У меня при виде этого замирает сердце, так сладко сжимается, что я и сама невольно улыбаюсь.

— Вы прекрасны, — слышу уже до дрожи знакомый мужской голос. Бросаю взгляд на приведшего себя в порядок Германа. Светлый под горло джемпер, брюки со стрелкой, спокойное лицо. Он снова строг и недоступен. Но совсем недавно был в моей власти.

— Спасибо, — прячу улыбку за еще влажными волосами.

— Мне нужно на работу. Ты справишься? — задает он вопрос, а меня пробирает импульсами по всему телу. Наверное, такие слова мечтает услышать каждая женщина, как, впрочем, и о том, что произошло в его спальне.

Я бы точно не отказалась повторить.

— Как обычно… — киваю я, и второй рукой поглаживаю лобик малыша. Герман был бы идеальным отцом.

Он уже ушел, а у меня сжалось сердце от посетивших голову мыслей. Ведь будь я посмелее, скажи я ему о своих чувствах, не сглупи в день знакомства с Петей, когда решила заставить Германа ревновать, возможно все было бы иначе. Возможно мои сны стали бы реальностью. Сейчас я бы качала на руках его сына. Сына Германа.

В течение дня я думаю об этом не переставая. Мысли уже как паутина опутывают сознание, и просвета не видно. Так накручиваю себя, что буквально наяву вижу, как бы это было.

Герман на мне. Во мне. Долбит нутро с бешенством зверя, а я, закинув ноги за голову, выдыхаю рваные стоны ему в рот. Облизываю язык.

Это ведение застает меня на лестнице, и я чуть падаю. Но неожиданно появившийся Петя выручает. Он такой добрый, если не занят деньгами и шлюхами.

— Ты пьяная что ли? — спрашивает он, внимательно меня рассматривая. Я же вглядываюсь в его холеное лицо и вижу перед собой совершенно другое. Злое, вздутое, с красными пятнами. Слышу, словно сквозь стекло свой крик. – София? Ты пьешь таблетки?

— Мне лучше, я решила их не принимать.

— Я же вижу. Тебя снова мучают галлюцинации. Ты хочешь загреметь опять в психдиспансер? — выгибает он бровь, и я пячусь, шагая вверх по лестнице. Нет, нет. Только, не туда. Только не вернуться в худшую неделю своей жизни, когда я отказалась принимать таблетки. И совершенно не ожидала, что по рекомендации семейного врача отправлюсь на лечение.

Высокий, бетонный забор, белые, мягкие стены, вечно улыбающиеся врачи, вкалывающие очередное психотропное, и невыносимая мелодия пятой симфонии Бетховена. Я сходила там с ума. Я готова была на все, чтобы больше туда не попадать.

Только вот раньше я была одна, а теперь, мне кажется, у меня есть Герман. Он дал понять, что я ему не небезразлична.

— Почему ты мне угрожаешь? — спрашиваю неожиданно для самой себя и Петю удивляю.

— Что за глупости, милая. Я только хочу тебе помочь. Я же люблю тебя, — хватает он меня за плечи и резко целует. Нагло сует в рот язык. Я пытаюсь его оттолкнуть, но он впервые за год словно желанием воспылал.

Только вот во мне этого желания никогда не было. Теперь я это понимаю. Не успеваю сказать: «хватит», как слышу хлопок двери и всё-таки отталкиваю Петю. Но поздно. Герман все видел.

Трусливо убегаю в детскую. Туда, где чувствую себя в безопасности.

Герман видел, как я целуюсь с Петей. Пусть и по его инициативе. Что же он теперь обо мне подумает? И почему я чувствую себя виноватой не из-за массажа, а из-за поцелуя. Словно не Петя мой муж, а Герман. Неужели я действительно схожу с ума.

Глава 37.

Я думаю, стоит ли мне поговорить с Германом? Долго думаю. До вечера следующего дня. Хотя бы рассказать, что, благодаря ему, вся сыпь у Славки ушла. Теперь он спит как младенец… Даже забавно.

Но складывается такое впечатление, что Герман больше в доме не живет. Машина вечно отсутствует, а он даже не звонит. Мне становится тревожно.

Неужели я опять зря понадеялась на собственные чувства. Поверила в то, чего не существует. И Петя вдруг заговорил о семейной поездке.

— Куда? – спрашиваю я, когда он подстраивается под мой шаг в яблочной аллее, где спокойно гуляла с коляской.

— Да, хотя бы в Париж. Тебе же там понравилось?

— Ну… Сейчас я не готова ехать. Да и Слава еще маленький.