Я огляделась. Море крапивы, громада амбара и серебристая лента реки невдалеке. Деревню от меня скрывало здание. Помянув недобрым словом своё невезение и топографический кретинизм, я направилась сквозь заросли к реке: куда проще было пройти по берегу до моста, а уж там по дороге топать в деревню.

Ну, это я так думала. Пока на луну не наехала очередная туча. Разом снова оказавшись в полумраке, я по инерции сделала ещё несколько шагов и вдруг услышала плеск воды, а нога вместо заросшей травой земли ступила в пустоту.

Пискнув, я полетела в воду, запоздало сообразив, что берег в этом месте обрывистый, что я в темноте попросту не рассмотрела. И хорошо если я плюхнусь в воду, а не напорюсь на какую-нибудь корягу на берегу.

Но упасть мене не дали. Что-то затрещало, хрустнуло, и меня выхватили буквально из воздуха, прервав позорное падение.

– Ну что же ты, любушка? – мягко попенял Илья, прижимая меня к груди.

– Илюшка... – от испуга голос сорвался, и я умолкла, жадно вдыхая родной запах любимого.

– Зачем в темноте ходить? Так и пораниться недолго.

Он ласково, как маленькую, погладил меня по голове. В другой момент я бы, может, и окрысилась на такую детскую ласку. Но сейчас в груди потеплело, словно я услышала самый приятный комплимент на свете. Я и не подозревала, как соскучилась по Илье, его надёжному спокойствию, сильным рукам, мягкому голосу. «И это ещё и суток не прошло... – мелькнула в голове испуганная мысль. – Что же дальше-то будет?!»

– Давай уедем, – неожиданно даже для себя самой попросила я. – Вот прямо сейчас. Ну их с этими глупыми традициями. Пожалуйста...

Илья тихо засмеялся, и это немного привело меня в чувство.

– Что смешного?

– Ничего... Только о том же подумал, как ты оное молвила, – пояснил богатырь. – Но невольно нам, любушка.

– Почему? – насупилась я. – Кто нам приказывать может? Я вроде никому присягу не давала.

– Ты нет, я а отцу твоему в верности присягал, – качнул головой Илья. – Как оно получится, коли я княжну умыкну, аки тать в ночи?

– А если княжна совсем не против, чтобы её умыкнули, тогда как? – проворчала я, уже понимая, что возвращаться в дурацкий шатёр всё равно придётся.

– Вот скажешь о том своему батюшке, и умыкну, – усмехнулся богатырь. – А пока невольно. Я и так все устои нарушаю: княжну вот схватил, держу-не пущаю, да ещё мамок-нянек не зову.

Вот только вопреки шутливой отповеди, его руки сильнее сомкнулись у меня на спине. «Пущать и звать» Илье явно хотелось так же сильно, как и мне, то есть никак. Я прижалась щекой к его груди, вслушиваясь в чуть участившийся сердечный ритм. «Ну вот, – снова проснулась совесть. – Напугала человека. Вон как сердце колотится. Небось, успел подумать, что его неуклюжая невеста сейчас себе шею свернёт».

Додумать эту мысль я не успела. Илья с заметным усилием разомкнул объятья и отстранился.

– Прости, – едва слышно выдохнул богатырь.

– Эм... Что? – опешила я.

– А к реке зачем пошла? – спросил он, оставив моё удивление без ответа.

– Выбраться отсюда хотела, – буркнула я, не понимая причины этой внезапной дистанции. – Ты, кстати, откуда тут взялся? Девичьи песни слушать надоело?

Мне хотелось его задеть своей осведомлённостью, но я не преуспела.

– Дались мне эти песни, – хмыкнул Илья.

– Ну, видать, дались, раз пришёл.

– Парни привели. Не уследил. Заметили, как я в переулочке стою. Не говорить же, зачем я там околачивался...

– И зачем ты там... околачивался? – нахмурилась я, вспомнив сразу все пакости, которых успела нахвататься на посиделках, от некой весёлой вдовушки до плотоядных взглядов, которые девицы кидали на моего Илью.

– Там дорога в гору идёт. Верхушку шатра видать, – не замедлил с ответом богатырь, я и почувствовала, как запылали от стыда кончики ушей.

– А... Э... А тут как оказался? – ляпнула я первое, что пришло в голову, лишь бы заполнить натянутую паузу.

– Так увидел, что ты уходишь. И не удержался, – отвел взгляд Илья. – Прости.

– Так ты меня заметил?

– А то как же. Ты в уголке сидела. Песни слушала. Тепло мне рядом с тобой, любушка. Потому и остался.

– Тогда почему не подошёл?

– Подошёл?

– А, ну да... Приличия всякие и прочие «не по-людски», – недовольно поворчала я. – Когда это уже кончится?