– А я отважу! – огрызнулась я и тут сообразила, что мне только что сказали. – При чём тут бабка?

– Отпусти дурня молодого. И пока он прибирается, сядем рядком да поговорим ладком.

– Ладно, – неохотно согласилась я и опустила ухват. Потрёпанный и пересохший водяной с сухим шорохом съехал на землю и жадно припал к ближайшей луже. – Но смотри мне...

Кучка водорослей не в пример меньше утренней опасливо отползла подальше.

– Сказала бы сразу, что ведьма, – обиженно проворчал водяной.

– Вот ещё. Буду я всякому болотнику представляться.

– Я не болотник, водяной!

– А ты поговори подольше, так хозяйка из тебя домового сделает, – фыркнул пенёк, на который я как раз намеревалась сесть.

С самым независимым видом, мол, именно так и планировалась, я несколько раз наклонилась в разные стороны, изобразив подобие разминки, и передвинула седалище на ближайшую корягу.

– Я хозяин здешний, – представился пенёк.

– Леший, значит, – кивнула я.

– Леший, – согласился тот.

– Что ж у тебя на вверенной территории нечисть буянит?

– Где?

– В лесу твоём, – пояснила я. – Хотя где тут лес? Если и было что, так давно сгнило. Болото сплошное.

– Заснул я, – виновато отозвался леший. – Старый стал. А лес наш местные побаиваются. Вот и опростоволосился, дурака этого из виду упустил. Недаром бабка твоя тут лет двадцать обреталась. Приманила таки обормота.

– Какая бабка? – спросила я, мимоходом покосившись на водяного. Ни одной лужи в огороженном остатками плетня дворе уже не осталось, а забияка старательно посыпал мелким речным песочком заросшие мхом тропинки.

– Это уж тебе виднее, кем тебе Яга приходится. Мож, родная, а мож, троюродная. А мож, и не бабка вовсе, а тётка какая-нибудь внучатая. Но кровь вашу я завсегда распознаю. Давненько уж на свете живу.

– Понятно... А мы хоть в какой стране, лесной хозяин?

– А мне почём знать? – хмыкнул пенёк. – Я нечисть неучёная. Всю жизнь сиднем на одном месте просидел.

– Ага... Давай, давай, – усмехнулась я. – Ты ещё начни прибедняться. Одного вон бедного обидели – представиться ему не поспешили. Другой – пенёк пеньком. Ничего не знаю, ничего не вижу, ничего никому не скажу.

– В какой стране, не знаю, – упрямо повторил Леший, и я поняла, что склочность прилагается к этой братии вместе с корой и шишками. – Но при бабке твоей всё больше берендеи захаживали.

– Значит, Берендея... – пробормотала я, не зная, радоваться, что меня не занесло в какую-нибудь Англицию, или нет.

– Она самая, – подал вдруг голос водяной. – А за пущей поля. Да река большая. Прямо через стольный град течёт. Хороша! Широкая, глубокая, у берега омут на омуте. Только хозяин речной злой. Мигом осерчал. Я и булькнуть не успел – сразу на меня тритонов натравил...

– Будешь тут своеволить, и я осерчаю, – буркнула я.

Так подробно узнать о близости столицы, а значит, и одного богатыря со всем его многочисленным семейством, я точно не хотела.

– А я что... Я ничего... Прибираюсь тут вот...

Я со скепсисом посмотрела на гнилую корягу, которую вертел из стороны в сторону оклемавшийся водяной, и кивнула на избушку.

– Лучше дом просуши!

– Да что я тебе, домовой, что ли? – насупился было водяник. Но мне достаточно было приподнять ухват, как он тут же метнулся к избушке. – Я повелитель воды! Куда до меня какому-то домовому?! В лучшем виде сделаем, хозяйка, не сомневайся!

– Балбес, – покачала головой я.

– Как есть балбес, – согласился леший. – Ну что поделаешь. Все там были. А ты к нам надолго, хозяюшка? Али как бабка твоя, налётом-перемётом?

Я окинула коротким взглядом поляну, болото, вплотную подступавшее к остаткам плетня, избу, почерневшую от времени и воды, но всё ещё крепкую, и кивнула.

– Надолго, дед, надолго. Кабы не навсегда.

– Отчего ж только «кабы»? – заметно обрадовался леший. – Мы к тебе со всем почтением и старанием.

– Проголодаюсь, и придётся к людям идти, – хмыкнула я. – А то знаю я ваше племя лесное: за каждую поганку душу вынете.

– А она у тебя есть, душа та? Мнится мне, что оставила ты её кому-то, да назад забрать не потрудилась.

– Поговори мне ещё! – вспыхнула я, хватаясь за ухват. – Одного просушила, другого и подогреть могу!

– Не серчай, хозяйка... Место у нас заповедное, силой отмеченное. Такому без ведьмы никак нельзя, – попятился лешак. – Я ж не из пустого интересу спрашиваю.