– Тоже верно, - приосанился дурак.
– Сколько поклонов передавать? Токмо я только до пяти считать умею, так что сильно не благодари.

– Ну, пять поклонов и передай, - таки расхохоталась я. Даже Илья сдержанно улыбнулся.

– Тоже верно. Чтоб не забыть, - согласился Иван, как всегда не уловив юмора.

Он кивнул нам на прощанье и потопал вниз по улице. Илья, едва дождавшись,

пока он отойдёт, положил руку мне на плечо.

– Любушка…

Я повернулась и посмотрела ему в глаза, где одновременно смешались и вина, и надежда, и любовь, и ещё чёрт знает что. Понять, о чём он думает, мне не удалось. Зато откуда-то всплыла уверенность, что расставаться с ним я больше не желаю. Да, порой дурак, дурнее настоящего дурака. Вот только дурак мой. Родной и любимый.

– Пойдёшь со мной, Илья-богатырь?
– хитро улыбнувшись, спросила я.

– На край света, - с облегчением, которое не сумел скрьггь, выдохнул он.

– Ну, так далеко, пожалуй, не стоит… - хмыкнула я.
– Я тут неподалёку домиком обзавелась. Там бы крышу починить, да ещё кой-какие хозяйственные постройки справить. А то домовой о корове мечтает - все уши мне прожужжал.

– Да хоть целое стадо!
– рассмеялся Илья.

– Да вы что, сговорились, что ли?!
– возмутилась я, не на шутку перепугавшись.
– Одну! Не больше. А то и меньше!

– Полкоровы?

– Козу!

– Да хоть кошку, лишь бы тебе по нраву.

– Только именно кошку, - уточнила я.
– У меня на котов аллергия.

– Как скажешь, любушка, - серьёзно кивнул Илья.
– Дозволь…

Он подхватил меня на руки и жадно зарылся лицом в растрепавшиеся волосы:

– Душа моя…

– Но если ещё хоть раз соврёшь, не договоришь… - спохватилась я, пытаясь пересилить чувство бесконечного спокойствия и защищённости, которое всегда испытывала в его объятиях.

– Нет у меня больше никаких секретов, любушка, - перебил Илья.
– И не будет!

– Вот и славно, - проворчала я, - тогда держись.

«По щучьему велению, по моему хотению…»

ЭПИЛОГ

Яна

Буян

полтора месяца спустя

– Ну как! Как!
– мой возмущённый вопль, наверное, могли услышать на краю земли.

– А чего такое, бабка?
– этот идиот пялился на меня тупым взглядом барана и не понимал, что находится на волосок от смерти.

Ох, с каким удовольствием я бы этот волосок собственными зубами перекусила! Но нет. Даже в этом мне не повезло - по тропе со взморья уже поднимался Ростислав. Беситься при нём я себе позволить не могла. Он и так меня терпеть не мог, как приворожила его моя сестричка проклятая. Ещё бы, предводителем приморских витязей сделала в обход законного командира!

– О! Ростислав!
– обрадовался дурак и, отвернувшись от меня, потопал навстречу витязю.
– Тут тебе Олег из Берендеи поклон передавал. Помнишь такого?

– А как же, - заулыбался тот.
– Помню. Как он?

Воспользовавшись тем, что витязь отвлёкся, я быстро скользнула за калитку. «Теперь ты меня до-о-олго звать будешь, - прошипела я себе под нос.
– Посмотрим. Когда услышу. Хотя, пока бабка не вернётся, точно не услышу!»

Эта маленькая месть меня не слишком-то утешила, но на безрыбье, как говорится… Могло ведь и того не быть, если бы бабка очень кстати не свинтила на недельку. Очень уж её Ядвига беспокоила. И за ней и за мной уследить пыталась, карга старая. А так не бывает.

Черномор спал в тени яблони, громко похрапывая, и я прошла в избушку никем не потревоженная. Уселась на лавку, окинула взглядом пыльные полки и затоптанный пол и скривилась: «Это тоже заслуга чёртовой Василиски. Увела домового, паскуда, а мне теперь руки ломай, полы натирая! Все мои беды из-за неё! А ещё если бабка узнает, что её планы гулять пошли из-за дурака бестолкового…»

Я поёжилась, пытаясь успокоить себя тем, что бабки нет, и узнать о моём фиаско ей неоткуда. Но помогали такие мысли плохо. Яга всегда всё откуда-то узнавала.

«А всё из-за тебя!» - прошипела я, снова вспомнив про Василису.

Злость захлёстывала с головой. И предчувствие неминуемой головомойки тоже не добавляло мне благодушия. Скрипя зубами, я села к столу и подтянула ближе блюдечко с волшебным яблочком - ещё один крестик в списке прегрешений заклятой родственницы. Если бы не она, то это яблоко досталось бы мне вместе с вечной молодостью.

«Катись, яблочко, по тарелочке, катись, наливное, по краешку. Покажи ты мне погибель Василискину!»