Гаспар сел в экипаж, вычеркнул из блокнота «проверить ломбард на Тресковой» и велел кучеру ехать на Мачтовую. Кучер согласился только за тридцать крон, но с таким видом, что с большей охотой проехался бы на Ту Сторону и бесплатно.

На Мачтовой улице Гаспара постигла неудача: никто ничего не видел, никто ничего не знал, кроме самого факта, что ночью кто-то вырезал всю банду Виго Вешателя, а самого его то ли вышвырнул в окно, то ли сперва подвесил, а потом перерезал веревку. Так Виго утром и нашли — с пробитой головой, по уши вошедшей в землю. Газеты в этом плане были гораздо красноречивее и не скупились на подробности, достойные готических романов о демонах, призраках и духах мщения, оживленных вороном и вернувшихся с того света, чтобы покарать убийц себя и своей невесты. Только одна старушка, не стесняясь в выражениях, не могла нарадоваться, что наконец-то на мучителя нашлась управа и Единый покарал Раскольника проклятого. Минимум трижды осенила себя святым пламенем и заверила, что поставила свечку за здравие палача Виго.

Гаспар вздохнул и вычеркнул из блокнота «узнать о резне на Мачтовой», вписал «узнать больше о Виго Вешателе». С этим наверняка придется заглянуть в ближайший околоток. Или доверительно побеседовать с местным колоритом, той его частью, которая вечером в подворотнях подрезает кошельки у беспечных прохожих.

С этой мыслью Гаспар направился к ждущему экипажу.

Он не заметил слежки за собой. И стало полной неожиданностью, когда его чуть не придавила к земле тяжелая рука, упавшая на плечо, а в правый бок уткнулось острое лезвие ножа.

— Тихо-тихо-тихо-тихо, — быстро прошептали ему сзади. — Не ори — все равно не поможет. Пойдем-ка, побеседуем с глазу на глаз.

Тяжелая рука повернула Гаспара лицом к переулку, а нож приказал топать.

Гаспара приперли к шершавой, неровной стене. Выступающий угол криво уложенного кирпича больно впился под лопатку и надавил на ребро. Хотя это было не так болезненно, как давящая менталисту на грудь рука громилы-переростка, совершенно лысого, с толстенной бычьей шеей, почти сразу переходящей в плечи, и физиономией кретина. На лысине красовался шрам от не так давно разбитой об нее бутылки. Рядом с кретином прыгал коротышка с рыжими неопрятными бакенбардами и обезьяньей мордой, в котелке, жилетке на голое тело и широких клетчатых штанах. Хотя коротышкой он казался лишь на фоне лысого — Гаспар и сам дышал ему, как это говорится, в пупок.

— Ну, что у нас тут? — поинтересовался коротышка, ковыряя ножом под грязным ногтем. — Благородный хер, — ответил он сам себе. — Да еще и ошибся районом. Слышь, Лысый, ты когда-нибудь видал, чтоб благородный хер районом ошибался?

— Не-а, не видал, — гулким басом отозвался Лысый.

— Вот и я. Стал быть, благородный хер тут чего-то хочет. А, чего хочет благородный хер?

— Ничего, — хмуро отозвался Гаспар и выкатил глаза: Лысый надавил на ребра посильнее.

— Ай, врать нехорошо, — собезьянничал «котелок». — Очень нехорошо. Я б сказал, пиздецки плохо, — нравоучительно добавил он. — Ну-ка, чего у тебя там?

Он запустил руку Гаспару в карман. Менталист попробовал перехватить ее, за что получил от Лысого кулаком под ребро. В глазах потемнело.

— Не дергайся, — предупредил «котелок», вытащив из кармана блокнот. Бандит повертел его, уставился на первую же страницу вверх тормашками. Задумчиво поскреб ножом щеку. — Так, чего это? Чего ты тут накарябал?

— Прочитай, — покашлял Гаспар.

— А не умею, — по-обезьяньи осклабился «котелок». — Некогда учиться было — я дитя заебанных пролетариев.

— Тогда не узнаешь. Все равно же не поверишь, если я прочитаю.

— Колись, чего тебе тут надо? — «котелок» скрестил руки на груди и нетерпеливо потопал старой пыльной туфлей.

— Ничего.

— Не пизди, — сплюнул «котелок». — Тебя видели в «Слоне». Тебя видели на Тресковой, а теперь ты тут ползаешь. Чего тебе надо?

— Веду расследование.

«Котелок» поморщился.

— Штерк велел легашам не лезть.

— Я не из полиции.

— Тогда откуда ты такой красивый взялся?

— Я — магистр-следователь Ложи.

— Ай, не пизди! — раздраженно повторил «котелок». — Я колдунов видал, а ты не похож на них. Да и уже все до тебя вынюхали. В последний раз спрашиваю.

— Слышь, Меркатц, хуль тут думать? — Лысый повернулся к «котелку». — Давай я его подрихтую.

Меркатц закатил глаза и покачал кудлатой башкой.

— Лысый, блядь, ты его угробишь. Пусть сперва расколется. Ну, колись! — он подскочил, приставляя Гаспару к горлу нож.

— Я — журналист! — сдавленно крикнул Гаспар, вжимая голову в стену. — Из «Анрийского вестника», пишу статью о призраке!

— О ком? — Меркатц состроил гримасу мартышки, которой вместо апельсина бросили одну кожуру.

— Об убийце, Анрийском призраке!

«Котелок» потер переносицу пальцами руки, в которой держал нож.

— Еще один, — бессильно пробормотал он. — Вам же сказано. Че вы такие упертые, а?

— Люди должны знать правду! — горячо воскликнул Гаспар.

— Ну и хули они с твоей правдой будут делать?

Менталист растерялся. Он и сам не знал, зачем люди ищут правду, а главное, для чего она им нужна. Но обычно такая причина все объясняла и не вызывала встречных вопросов.