Вортрайх заметно оживился. Беспокойная мысль заворочалась в его голове, вызывая зуд между ушами. Он раздумывал, что не стоит тянуть время, можно упустить такую возможность. Нужно только сделать один шаг, которому мешает врожденная осторожность.

Гаспар мягко подтолкнул его, прикрыв глаза и потерев висок, в котором от напряжения болезненно запульсировала жила.

— А как вы смотрите на предложение инвестиций в свою удачу? — мягко и вкрадчиво поинтересовался Вортрайх.

— Простите? — Гаспар потер лоб, как будто это могло унять кочующую внутри черепа боль.

— Я слышал, вы очень азартный человек, — Вортрайх сцепил перед собой пальцы рук и чуть подался вперед, понизив голос. — Говорят, пять лет назад это едва не стоило вам жизни, но вижу, слухи преувеличены, чему я несказанно рад.

Вкрадчивый голос обволакивал и усыплял. Если бы на менталиста действовали подобные приемы, он бы даже поверил в искренность.

— Да, — закивал Гаспар, изображая раскаяние, — те скачки заставили меня многое переосмыслить. Я до сих пор расплачиваюсь за них головными болями и расходами на… лекарства.

Вортрайх сделал вид, что сочувствует, прекрасно понимая, каким лекарством врачи предлагают лечить подобные недуги.

— Я заметил, что вам нездоровится, — сказал он и побарабанил пальцами по столу, отвернувшись к вазону с пальмой. — Значит, вы попрощались с азартом?

— Увы, — повторил Гаспар, разводя руками. — Иногда в жизни случается такое, что вынуждает полностью пересмотреть взгляды на нее.

— Это верно, — покивал Вортрайх. — Ну что ж, в таком случае больше не стану задерживать вас. Но, надеюсь, мы с вами еще увидимся. Ведь вы обещали заходить в наш клуб, — подмигнул он, протягивая руку.

Гаспар встал из кресла и с готовностью пожал ее.

— Непременно, хэрр Вортрайх, — заверил он со всей уверенностью. — Разрешите напоследок один вопрос?

— Конечно.

— Я слышал, не так давно из окна вашего клуба выпал человек. В газетах писали об этом несчастном случае.

Вортрайх прекратил улыбаться и несколько растерялся, забыв, что держит менталиста за руку. А даже если бы и вспомнил — глаза Гаспара не позволили бы ему ее выпустить. В них был немой приказ, игнорируемый той частью рассудка, которой человек способен управлять. Незаметный и неосознаваемый порыв, выдаваемый за собственное желание.

Вортрайх нахмурился. Его сознание заполнилось образами, картинками, словами, мыслями, чувствами, переживаниями, выстраивающими лестницу, которая вела вниз, в глубины памяти. Каждая ступень была своеобразной развилкой, перекрестком, ведущим в разные стороны, к разным воспоминаниям. Вортрайх послушно шел туда, куда вели слова менталиста, приказ в его глазах. Однако, пройдя нужное количество ступеней, Вортрайх неожиданно свернул — и его сознание наполнилось образами, картинами, словами и переживаниями. Насквозь фальшивыми, ложными, чужими.

Гаспар почувствовал это сразу, узнал знакомую школу, ту самую, которую прошел сам. Школу Вселандрийской Ложи чародеев, готовящую немногочисленных менталистов для работы в Комитете Следствия.

— Ах да, выпал один из охранников, когда мы делали небольшую перестановку в моем кабинете, — убежденно сказал Вортрайх. Он не лгал: для него это была истина. Для него в тот день все произошло так, а никак не иначе. — Я попросил их оказать любезность и передвинуть шкаф. Один из них не рассчитал силу, слишком занес угол — ему хотелось закончить побыстрее, а закончилась спешка смертью по неосторожности.

— Какая, — болезненно поморщился Гаспар, отпуская его руку, — трагическая случайность.

— И большая потеря — это было хорошее окно, — вздохнул Вортрайх. — Но не стоит беспокоиться, мы быстро восстановили понесенный урон.

В этом он тоже был предельно искренен и честен, и менталисты тут были ни при чем.

Гаспар сделал несколько коротких вздохов, гася взрывы острой боли в черепе. Но оно того стоило: за одно рукопожатие он узнал больше, чем за все утро.

— До встречи, хэрр Вортрайх, — тепло распрощался сын знаменитого имперского магната.

— Надеюсь, до скорой, хэрр Напье, — ответил Йозеф Вортрайх пустоте.

Гаспара уже не было.

В себя менталист пришел в ближайшей ресторации. Возможно, где-нибудь на Шлейдта цены кусались поменьше, но ему было все равно — и так потратил за утро около двух сотен. Уткнувшись в блокнот с заметками, Гаспар заказал себе обед, приглушил головную боль парой стопок чего-то крепкого. Помогло несильно — алкогольную стадию своей карьеры менталиста Гаспар закончил в начале года, но все-таки принесло хоть какое-то облегчение. По крайней мере, он себя в этом убедил.