– Да до замка несколько часов пути! – возражает наш возница, но тем не менее, послушно останавливает лошадей.

– Можно мне тоже выйти? – быстро проговариваю уже дернувшемуся к выходу мужчине.

Тот равнодушно кивает.

Замотавшись во всё, что наматывается, неуклюже подтягиваюсь к двери и осторожно ступаю на землю, чувствуя, как немного дрожат почти не имевшие возможности размяться в пути ноги.

Холодное мягкое перышко тут же приземляется мне на нос, но рассмотреть я его не успеваю: перышко стремительно тает, оставляя после себя лишь маленькую холодную каплю.

Резко вскидываю голову и чувствую, как удивленно приоткрывается рот от близости того, что люди, живущие севернее, называют снежинками.

– Ой, - тихо восклицаю, когда одна из них приземляется прямо мне на язык.

– Решите между собой, кто из вас поедет, - раздает тем временем, указания лорд, обращаясь к нашей охране, - ехать придется быстро и не по самым благоприятным условиям. Арчис, да быстрее же!

– Это не так-то просто, - отвечает кучер, стремительно высвобождающий одну из лошадей.

– Поторопись! Мы не можем позволить себе долго стоять! Гретэль, иди лучше в карету. Гретэль? Что ты там делаешь?

Я ничего не делала, я лишь со всё возрастающим восторгом рассматривала упавшие мне на замотанную в покрывало руку снежинки. Всегда думала (когда вообще об этом думала), что снежинки - лишь бесформенные плотные комочки замерзшей воды, и даже предположить не могла, насколько на самом деле совершенен их узор, как много таит в себе переливающихся граней. Их можно рассматривать бесконечно...

– Гретэль! – лорд хватает меня за вытянутую вперед руку. – Очнись! В карету давай! Живо!

Вздрагиваю, тут же ощутив, как проснулись выработавшиеся в лагере инстинкты подчиняться, и стремительно заползаю обратно в карету, дрожа всем телом от холода, несмотря на многослойную защиту.

Но от окна я больше не отползала.

Всё более и более крупные кристаллики спокойно сыпались с неба, но казалось совершенно невозможным, чтобы эти маленькие пушистые комочки могли создать какие-то серьезные проблемы для крепких карет и не менее крепких лошадей.

Но снегопад всё набирал и набирал обороты, и вот уже вся дорога, петляющая средь скал и валунов, почти полностью покрылась мягким белым ковром.

– Ветер усиливается, можем не успеть спуститься, - тревожно вглядывается вдаль лорд, но я снова не слушаю, по-прежнему не понимая, чем нам может помешать метель.

– Может, переждать где-нибудь в укромном месте? – спрашиваю осторожно.

– Слишком опасно, - качает головой Эрдик, - можем запереть себя в ловушке, а то и вовсе схлопотать лавину на головы.

– Снега будет так много? – удивленно бормочу.

– Если бы ты смотрела в окно, давно бы поняла, что его и было много, просто несколько выше.

Вот почему я так замерзаю.

Закутываюсь в покрывало еще плотнее и замираю, жадно глядя на падающий снег, который своей белизной уже почти полностью стер поднадоевший серый цвет камня.

Но в какой-то момент тревога начала снедать и меня. Ветер выл всё сильнее, хлопья снега летели почти параллельно земле, а продвижение кареты существенно замедлилось.

– Быстрее! Быстрее! Спускайся к долине, ну! – нервно кричал Эрдик не менее нервному кучеру.

– Мы почти спустились, но уже сейчас видно, что дорогу у подножья замело! – орет тот в ответ. – Даже если спустимся, лошади не смогут тащить кареты!

– Значит, поедем верхом!

– В такую метель?! Это самоубийство!

– Тогда гони лошадей!!

Я мало, что понимала, кроме того, что мы, кажется, попали в передрягу. Но паниковать желания не возникало. Закутавшись, я забилась в дальний угол кареты, свернулась калачиком и лишь тихо слушала завывания вьюги, полушутливо молясь, чтобы моя первая встреча со снегом не стала же и последней.

Ситуация ухудшалась.

Помимо усилившегося ветра и снегопада, начало еще и темнеть, и Эрдик с кучером вышли на тот уровень диалога, который нам с Бруно родители слушать запрещали категорически.

Но на равнину мы все-таки выехали. И там же и застряли. Окончательно увязшие в снегу колеса кареты отказывались подчиняться выдохшимся лошадям, способным сейчас лишь вяло месить свежий снег копытами, прижимая хвосты и опуская голову от ветра и холода.

С холодом не могли справляться и люди. Температура в каретах ничем не отличалась от температуры за окном, и даже отсутствие ветра не сильно спасало.