– Почему я не могу взять с собой Бруно? – рискую спросить.

– Боюсь, второго подарка лорд точно не переживет, - хохотнул толстячок и тут же стушевался под строгим взглядом мадам.

– Это невозможно, - лаконично сообщают мне. – Думай, Гретэль. Мне бы не хотелось угрожать тебе или приставлять излишнюю охрану. Ты в любом случае поедешь к моему племяннику, но Бруно либо останется один в лагере, либо отправится в хороший детский дом по поддельным документам, где никто не узнает, откуда он родом.

Сердце бьется где-то у горла, но мадам права, выбора у меня нет.

– Я смогу с ним попрощаться? – сдавленно проговариваю, всё еще не оставляя мысль о возможном побеге.

– Боюсь, что нет. Ты отправишься к моему племяннику сегодня же. И чтобы тебе было проще думать, твой брат уже находится под присмотром моих людей. Добраться до него ты не сможешь.

Она словно читает мои мысли. Или они так явно написаны на моем лице?

– Хорошо, - говорю то, что не могу не сказать, - я согласна.

– Вот и отлично, - мадам хлопает в ладоши, - твой экипаж уже готовится к отъезду. Как только я получаю бумаги на тебя, вы отправитесь в путь. Сопровождать тебя будет лорд Эрдик, - она указывает ладонью на толстячка.

– Леди Анабель, вы уверены, что именно в таком виде хотите отправить ее к вашему племяннику? – толстячок, то есть лорд Эрдик, кинул на меня взгляд полный плохо скрытой брезгливости.

– Откормится по дороге, путь не близкий, - мадам явно не видит проблемы.

– Кхм, но… - лорд замялся, - …как бы это сказать… в наших же интересах, чтобы девушка выглядела… прилично.

Оба собеседника смеривают меня оценивающими взглядами, под которыми я против воли краснею, иррационально начиная жалеть, что так и не попыталась расчесать колтуны на голове или использовать хоть что-то из тех примочек, что находились в ванной.

– Возможно, ты прав, - задумчиво тянет леди, явно сделав неутешительные выводы по поводу моей «приличности», - хотя бы немного привести её в порядок стоит. Я не привыкла дарить плохо упакованные подарки.

Последнее вроде бы прозвучало как шутка, но меня коробит так, что рука сама тянется пульнуть в леди чашкой. А лорд Эрдик, учтиво выдавив пару «ха-ха», взмахом руки подозвал кого-то из слуг.

– Найдите немедленно хоть кого-то в этом мертвом крае, кто сможет заняться элементарными косметическими процедурами.

Слуга с озадаченным видом кланяется и отходит, а лорд Эрдик вежливо мне улыбается.

– Хоть сыпь мы с тебя сведем, - говорит сквозь фальшивую улыбку, - надеюсь, вшей у тебя нет?

– Нет, - отвечаю сквозь зубы.

Никогда я еще не испытывала такого унижения как сейчас, перед этими чистыми, вылизанными и сочащимися лоском аристократами, смотрящими на меня со вселенской снисходительностью и абсолютной верой в свое несравненное превосходство.

– Вот и прекрасно, иди в свою комнату и сиди там смирно, пока за тобой не придут, - говорят мне елейным тоном.

Поднимаюсь из-за стола, как могу гордо, и отправляюсь в тот же коридор, из которого пришла. Но злые, совершенно необъяснимые слезы жгу глаза, и я едва не пропускаю нужную дверь.

Зайдя в комнату и сев на кровать, упрямо растираю сжатыми кулаками влажные дорожки на щеках и зло рыкаю на себя за глупость.

Что мне они, и хуже времена бывали. Главное, что у Бруно есть шанс на лучшую жизнь. Сама не знаю почему, но этим дарителям я поверила. Может, брат и не попадет в «лучший детдом», как они обещают, но там, куда его устроят, будет точно лучше, чем в лагере.

В худшем случае просто не произойдет ничего.

И это тоже лучше, чем возможная месть за мою непослушность.

Умывшись и посверлив свое отражение упрямым взглядом, я плюнула на убеждения и смела с полок вообще всё, что там было, разбирая только что куда мазать. А потом, обмазанная с ног до головы, взяла расческу и попыталась расчесать застарелые колтуны.

За этим занятием меня и застала таки найденная в «мертвом крае» кудесница, когда-то занимавшаяся подготовкой к балам знатных господ, а ныне влачащая довольно бедное существование в разоренной столице Края, мечтая о разрешении работать в империи. За обещанную моей «хозяйкой» рекомендацию эта дама готова была пойти на любые жертвы со своей и, особенно, с моей стороны.

– Терпи, - говорили мне каждые десять секунд после того, как отобрали расческу, - что-то придется отстричь, но что-то можно и распутать.

– Может, сразу отстричь?
– кусаю губы от дергающей боли.

– Хочешь приехать к лорду с пушком на голове? Нет уж, терпи! И масла, подай мне еще масла!

Масла пришлось потратить так много, что вымывала я его потом даже дольше, чем длилась экзекуция с расческой. Но в итоге, что-то отдаленно похожее на прическу всё же оформилось на моей голове.