На другойг од позваны были советники краковские к королю в сочельник трех королей, которые просили в том же году, дабы были судимы законом немецким майдебургским перед войтом, согласно их грамотам. Король с советами своими сказал им, что и покойник Тенчинский тоже ссылался с вами на этот закон, и не хотели вы его судить, а без закона убили его позорно. Там приговорены были на смерть четыре человека из совета, то есть Конрад Ланга, Станислав Ламиттер [226] , Ярослав Шарлей, Мартин Белз, и из простонародья Ян Тезнар [227] , Ян Вольфрам [228] , меховщик, Яна Маляж, Яна Шерланг [229] , слесарь и цехмастер ратушный, а Платнер удрал. На замок в башню посажены были, которую называли Тенчинской башней, и, на шестой день приняв господние святости, на замке, под этой же башней, пятнадцатого дня января казнены были шесть человек [332v], а троих из оставшихся взял на Рабштын Ян Рабштынский, то есть: Яна Тезнара, Яна Вольфрама, Мартина Белзу, которых держали под стражей долго, пока двоих не выпустили, а третий умер. Еще сенат краковский шесть тысяч злотых заплатил Яну, каштеляну краковскому, брату, и Яну, сыну убитого Андрея Тенчинского.

В это же время король Фридланд, замок и городок, взял у крестоносцев на восьмой день осады. Прийдя с войском под Хойницы, пятнадцать дней в миле от города напрасно лежал, и часть войска с шестьюстами татарами литовскими, которых господа литовские прислали, Эрика, штетинского [230] князя, земля которого к крестоносцам принадлежала, разорили и унизили. Когда уже с пленом и с добычей выходили, ударили немцы на них с больой силой. Их поляки и Литва с разгромом победили и с больой славой пленных к королю привели. В это же время, когда король под Хойницами лежал, пришла грустная весть о смерти матери королевы Софии [231] , которая, когда Ягеллу была в брак обещана, сорок одингод имела; девушка прекрасной была думами [333], набожная, но гневливая. Погребена была в костеле св. Станислава, в замке краковском, в часовне св. Троицы. Ее сама построила и великим изобилием сокровищ и восемь миссионеров предоставила. Была внучка Витолта от сестры, дочерью Андрея Ивановича, до этого издавна от князей киевских идущего, в то время князя друцкого (не, гольшанского, как летописец бредит). Из этого тоже дома этот святой и славный гетман Константин, князь Острожский и Заславский, из киевских и друцких, собственной генеалогией идет.

Затем король Казимир в Глоговс господами коронными отправился, где к нему на милю Ежи, король чешский, из Глогова выехал с вроцлавским и оломунским епископами и с четырьмя князьями шленскими и быстро с коней слезли и поприветствовали. Был на замок глоговский отведен, и король чешский Иржи в ратуше городской встал. Там же девять дней потом между собой переговаривали и перемирие с обеих сторон, вплоть до смерти не нарушенное, подтвердили. [333v]

Состоялась эта славная битва в Пуцке вгоду 1462, в пятницу семнадцатого дня сентября, о чем Длугош и Меховиус, 319 fоl., lib. 4, Кромер 369, lib. 25 Гербортус 204, lib. 16 и Ваповский и Бельский из него, fоl. 279, пишет, что наши в те времена шесть миль немцев гнали и били. И от этого времени пруссов уже никогда не было силы на поляков. [336]

В это же время почти на трех других местах наши более удачную битву с крестоносцами имели и Голуб, городок, Червенка, чех, со стороны королевской взял, крестоносских солдат часть побив, а часть взяв в плен, и из-за этих более удачных поступков много наклонилось из крестоносской державы Пруссии к королю.

В это же время Раву и Гостынин король Казимир взял наследством от князей мазовецких.

В это же время на сейме Петрковском большой спор и вредное замешательство за епископство краковское между Якубом Сененским и Яном Грущинским. Этот спор был утихомирен, ибо король Грущинскому усилено способствовал говоря, что скорее королевство потеряет, чем Сененский епископом будет. А легат же папский Иероним, архиепископ кретенский, говорил, что лучше, чтобы три королевства польские погибли, чем бы престолу апостольскому (от которого уже имел Сененский подтверждение) вопреки было.

Однако король на своем настоял, и Сененский уступил епископство Грущинскому, и тот четыре тысячи злотых червоных отсчитал за утраты. С тех пор имели место отступления в свободных выборах капитулов на епископство путем нарушения своих прав, как об этом шире пишут Длугош, Меховиус, lib.4, саp. 61, fоl.317; Кромер, lib.25; Ге рбортус, 305 fоl. lib. 15, саp. 13; Ваповский Бельский и т.д. На этом же сейме князья мазовецкие просили через послов, дабы король о возвращение плоцкой [336v] земли, ласково решил. Еще литовские господа и рыцарство все через послов о войне говорило, дабы Подолье, к тому же бельский, олещенский и ратненский уезды [возвращены были]. Им ничего другого господа коронные ответили, лишь то, что должны были на их сейм послов своих отправить. Как же только сразу же король Казимир из Радома с королевой в Литву выехал, послали за ним по этому делу Станислава Остророга, воеводу калишского, и господина Рытвянского, маршала коронного, которые доказательно рассказали, что напрасно Подолья и упомянутых уездов Литва хотела от поляков. Но когда господа литовские это с законными доводами (как летописцы русские не которые шире свидетельствуют, чем Кромер пренебрег) напирали, то король все эти дела до сейма общего петрковского отложил.

В это же время с солдатами королевскими Ян Скальскийкрестоносские три войска под Орнетой победил, и Урлик тоже Червонка, чех, под Скампом, городком, триста рейтеров мастера прусского на голову побил, так что из них мало кто убежал. Восемьдесят живых взято было в плен.

В этом же году 1463, пятьсот наших русских солдат, которые по позволению королевскому кафскими горожанами наняты были, двигались против турок [337] для освобождения города Кафы от осады. У Браслава Литвой и волынцами были побеждены по той причине, что, когда придвигались солдаты в Браслав волынский литовской державы, то, как Кромер пишет, поссорившись с мещанами, неосмотрительно одного из них случайно убили. И как только увидели, что в ответ на их нападение народ возмущенный чем дальше, тем более бунтовал, зажгли поселение, дабы побыстрее убежать могли, если бы гашением мещане занялись. А наместником браславским был в то время Михал, князь Чарторыский. Этот, зажегшись разномыслием и гневом, вместе с собранным, как для нападения, войском, гнал русаков, солдат. Четырежды на них натирались, четырежды с немалым ущербом своих были отбиты.