Его клиент тем временем медленно тряхнул головой, приходя в себя, и в шоке уставился на свой сочный отпечаток.

— И сюда, пожалуйста, — Сеня протянул ему второй экземпляр.

Козлобородый нервно перевел взгляд с красных капель на бумаге на меня, а затем покорно вздохнул, и палец опустился еще на один лист, оставляя не менее яркий след. Крови было столько, что ею треть договора можно написать. Вот, а составил бы сразу честный документ, не испачкал бы ни стол, ни рукава, ни репутацию.

— Все пункты этого договора должны быть исполнены безукоризненно, — я перехватил его вновь осмысленный взгляд, — а иначе ответите за них тем, чем расписались.

Алая струйка потекла из раны, и он ее торопливо зажал, не желая делиться этой ценной жидкостью и дальше.

— Семья Павловских, — подытожил я, — это не та семья, с которой можно связываться, которую можно обманывать или даже думать, что можете обмануть. Удачного вам с нами сотрудничества.

Новый партнер понимающе закивал, баюкая все еще кровоточащий палец.

Сразу после сделки я отловил в коридоре дельца, явно надеявшегося, что ему удастся улизнуть незаметно.

— А ты чего можешь-то?

Вздохнув, он признался, что однажды заключил сделку с Темнотой и с тех пор может забалтывать обычных людей и даже некоторых не слишком сильных колдунов — вот и подрабатывает посредником во всяких сомнительных сделках. А затем повисла пауза, за время которой ему бы следовало протянуть мне свою визитку — он же стоял как провинившийся школьник перед учителем.

— Контакты дай, — подбодрил я. — Может, полезным будешь.

— Я больше не работаю с колдунами! — выпалил он, смахивая с виска новые капельки пота.

— Что? — я взглянул на него. Не слишком довольно взглянул.

— Да-да, вот, пожалуйста, — делец сразу же услужливо залез в карман и вытянул оттуда пафосную ламинированную визитку с позолоченными краями. — Тут мой номер, звоните в любое время, мессир…

После чего он рысью припустил из здания, а я вернулся к ждавшим меня братьям.

— Да уж, — заметил Сеня, провожая его глазами, — даже от твоего отца люди не всегда так шарахались.

— Просто мы с ним уже знакомы, — с иронией пояснил я.

— Ну что, — вкрадчиво протянул Глеб, — может, отметим сделку?

— Нет, парни, — Сеня серьезно перевел глаза между нами, — в этот раз я не сорвусь…

Конечно, он сорвался.

Есть такое выражение «женат на работе». У Сени же работа была не простой женой, а еще и любовницей, причем и первой, и второй, и ребенком, и кошкой, и собакой, и даже хобби — в общем, она была в его жизни всем, в том числе и ее смыслом. Держу пари, он ложился с ней спать и просыпался с ней, и когда ее не было, попросту не знал, чем себя занять. Зато отлично знал, к кому с этой проблемой приехать.

— Может, просто дома поужинаем? — с надеждой предложил он, когда втроем мы вышли из офисного здания и сели в машину.

— Зачем дома? — хмыкнул Глеб. — У нас теперь свой клуб есть. Там и накормят, и напоят, и все остальное.

— Что остальное? — напрягся наш старшенький.

Да то самое, чего ты наш ответственный трудоголик себя так безответственно лишаешь. Парню скоро стукнет тридцатник, а почти весь его жизненный опыт сводился только к рабочему — и что бы он там ни говорил, он сам хотел всего того, что случится дальше.

— Мне работать надо, — вяло возразил Сеня, откладывая портфель на заднее сидение.

— А разве у тебя не отпуск? — полюбопытствовал я.

— Да дел накопилось…

— Но и отдыхать же тоже надо, — проникновенно добавил Глеб, сворачивая к клубу.

— Вот сделаю дела и отдохну, — наш трудоголик устало потер виски.

Ага, такие, как Сеня, обычно отдыхают только в следующей жизни. Однако ему повезло — у него есть мы.

Наш внедорожник остановился у обновленной вывески «Артемиды». Арсений вышел и выпал, уставившись на форму двери — и даже покраснел, как монах в борделе. Хорошо хоть, узнал — а то с таким трудолюбием мог и забыть.

— Напитки или обслужить? — тут же атаковали девочки, сегодня наряженные медсестричками. Глеб решил делать тематические вечера.

Обалдевая от такого количества красоты, наш трудяга растерялся и таки приложился к первому бокалу. Ну а дальше его не надо было останавливать — только подтолкнуть. Сеня, который работает по десять часов в сутки, просто должен выпускать пар, и когда выпускает пар, он выпускает его с тем же энтузиазмом, с которым работает — то есть если Сеня ушел в отрыв, то этот отрыв окончательный. Едва хрустальный ободок коснулся губ, как все остальное покатилось само — так же легко, как бочонок с горки.