— Моей соседке плохо, — задыхаясь от бега и волнения, сказала Грета.

— Пусть идёт в лазарет, — поморщился Дилькионниль и попытался закрыть дверь, кинув на девушку надменный взгляд. Но нахалка не собиралась уходить. Вместо этого придержала ладонью дверь.

— Нет, она не может идти. Меня послал к вам Аншари, — забывая о правилах приличия, Грета назвала господина Шидо по имени.

— Твоя соседка — та девчонка, портал? — вздохнул эльф. Он знал о ней лишь со слов других: женщины, которая была целителем в академии до него, и Аншари. Преподаватель все уши прожужжал о своей подопечной, но за год работы помощь Дилькионниля так и не пригодилась. Грета кивнула, ситраец закатил глаза и вышел из комнаты. Бежевый шёлковый халат в пол, расшитый причудливым золотым узором, русые волосы длиной до пояса распущены и почти скрывали уши. Впрочем, перепутать его с человеком было невозможно.

Девушка быстро засеменила в свою комнату, стараясь не оборачиваться и не смотреть на мужчину, которому едва доставала до плеча. Эльфийская статичная красота всегда пугала её, а сами ситрайцы казались пустыми холодными статуями.

— Что тут у нас? — спросил Дилькионниль, появившись в комнате. Ситраец удивился неподобающему внешнему виду господина Шидо, но промолчал.

— Приступ кончился минуты три назад, — ответил ему Аншари. Судороги у Тиниары уже прекратились, и наставник переложил девушку на кровать. Она была бледной, почти белой, глаза глубоко ввалились, губы высохли и покрылись трещинами из которых сочилась кровь. Эльф придвинул к постели стул, сел на него и взял девчушку за руку. Она казалась совсем ребёнком, впрочем, мужчина никогда не мог определить человеческий возраст. — Тин на грани. Помнишь, что я тебе говорил?

Ситраец недовольно поморщился, кивнул и закрыл глаза. Держать её на грани жизни и смерти около получаса — если вернуть раньше, девушка снова начнёт перемещаться и потеряет катастрофическое количество энергии. Дар убивал её — немногие могли использовать жизненную силу тогда, когда кончался запас магической. А девчушка делала это ненамеренно, даже не осознавая, что творит.

Дар отзывался неохотно, но мужчине всё равно приходилось сдерживать его, чтобы не исцелить слишком рано. Это выматывало. А ещё раздражали зрители — он чувствовал взгляды на своей спине. Аншари тяжело дышал и метался по комнате, а подруга пациентки сидела на стуле и светилась едва заметным ореолом. Ситраец решил, что она делает не нарочно, но это раздражало.

— Ты можешь прекратить? — довольно резко спросил эльф, и Грета вздрогнула. Увидев, что его не поняли, ситраец пояснил: — Твой свет мешает.

— Извините, — робко пробормотала девушка, вскочила и выбежала из комнаты. Остановилась у окна в коридоре, бездумно уставившись в темноту. Небо затянуло тучами, и даже тусклый свет, которым коридоры освещались по ночам, не позволял разглядеть хоть что-нибудь снаружи.

— Прости его, он сейчас очень сосредоточен, — тихо сказал Аншари, и девушка вздрогнула. Она не слышала, как мужчина вышел из комнаты, но поняла, что хотела видеть его рядом. Обернулась. Грета старалась напоминать себе, что он намного старше, но каждый раз глядя в мальчишеские глаза, не могла в это поверить. В тот день, когда девушка впервые его увидела, её словно молнией ударило: она не понимала, как вообще жила без его взгляда. Аншари рассказал ей легенду о связанных судьбах, о душах, способных веками ждать друг друга. А ещё, что они нашлись. Мужчина был так счастлив, упал перед ней на колени, твердил, что любит. Что любил её всю свою жизнь.

Но Грета была не настолько глупа, чтобы легко поверить в его слова. Сильные чувства, возникшие в считаные секунды — это точно приворот, причём сотворённым искусным магом или того хуже. Она была защищена от внушения, с детства носила на шее амулет — мать настояла. Боялась, что её дочь кто-нибудь использует в своих целях. В этом не было ни капли любви, женщина пеклась лишь о благополучии и чести рода, ведь Грета была единственной наследницей. Отец не успел обзавестись другими детьми, умер от неисцелимой болезни, когда дочке было два года.

Это должен быть приворот. Но сейчас, в минуту слабости, Грета не могла рассуждать логически. Она видела лишь человека, который смотрел на неё влюблёнными глазами и хотел защитить от всего, даже от мелочи, вроде грубости целителя. Девушка позволила слезам скатиться с её глаз и прошептала:

— Я так испугалась...

Аншари сделал пару неуверенных шагов в её сторону, потянулся к ней рукой и стёр пальцами одну из слезинок. Невинное прикосновение с новой силой зажгло огонь в их сердцах, чувства показались Грете невероятно естественными, словно воздух вокруг, словно свет солнца по утрам…

— Я сделал всё, что мог, — голос Дилькионниля разрушил хрупкую идиллию, и Аншари отпрянул от девушки, оборачиваясь к нему. Эльф пристально смотрел на открывшуюся его взору сцену, но от комментариев опять воздержался. — Пациентка спит. У неё обезвоживание, так что нужно отпаивать, когда очнётся. Водой, травяными настоями, жидкими бульонами. И проследите, чтобы не пользовалась даром, пока не восстановится.

— Я знаю, спасибо, — кивнул Аншари. Ситраец кинул на Грету последний пристальный взгляд и удалился.

2.06

Грета отёрла холодный пот со лба Тиниары и вздохнула, рассматривая бледное лицо. Она боялась оставлять подругу одну, хоть целитель и уверял, что ничего не случится. Тин несколько раз приходила в сознание, но, казалось, не видела окружающего мира. Твердила себе под нос неясные фразы, что сводило Грету с ума. Девушка всё вслушивалась в слова, пыталась разобрать лепет, словно это могло помочь, словно если узнать причину того, что случилось, Тин полегчает. В дверь тихо постучали, отчего Грета вздрогнула. Она поднялась на ноги, глянула в зеркало, наскоро приглаживая растрёпанные волосы. Посетителем оказался Дилиан — серые глаза покраснели от недостатка сна, лицо осунулось, брови напряжённо сведены.