Вот так, уже всех Олегов в ближайшей доступности очаровала. Хотя, не только Олегов, вот и я сижу, и завороженно полирую ее с головы до ног. Мечта и опять недостижимая…

– Ристретто, – отрывисто озвучиваю я свой заказ.

– Еще что-то? – улыбается тот Арине и на меня даже не смотрит.

– Это все, Олег. Спасибо, – кивает девушка и мы наконец-то остаемся одни.

Смотрю на нее, буквально жру глазами, вылизываю любимые черты – неправдоподобно длинные ресницы, голубые бесконечности глаз, пухлые губы, длинную шею, аккуратные ушные раковины и мочки с маленькими гвоздиками.

Пальцы рук сложены в замок. Взгляд устремлен вниз и чуть в сторону.

Ждет, когда же я наконец-то скажу зачем пришел. Да, сейчас, только немного дух переведу и насмотрюсь вдоволь. Я же так скучал!

Хмурится и все-таки поднимает на меня глаза.

– Стас? – и ладонью вращает, мол, давай, рожай, чувак.

Цигель, цигель, ай лю-лю…

– Арина, – начинаю я и все внутри меня умирает от страха и глупой надежды на быстрое примирение, – я мудак.

Поджимает губы и удивленно вскидывает брови. Но ничего не отвечает, только принимает от официанта Олежки бутылку воды, а потом и я свой кофе.

Наливает в стакан минералку, делает осторожный глоток, кивает. Грустно улыбается и выдает.

– Какие у тебя интересные умозаключения, Стас. И, главное, они полностью совпадают с моими.

– Прости меня, – выдыхаю, а потом еще раз громче, – прости, пожалуйста.

Пожимает плечами, делая вид, что все то, что произошло между нами – всего лишь очередной, незначительный этап в жизни. Опыт, не более.

И эта ее стальная решимость и железобетонное спокойствие пугают меня до усрачки. Уж лучше бы язвила, злилась, посылала меня в дальние дали, чем вот так. Будто мы два противоположных берега огромной полноводной реки.

И нам уже никогда не суждено быть вместе.

Потому что я так, дебил махровый, решил и сжег все мосты между нами. Сука, придурок!

Осталось только говорить все честно, как есть. Каяться.

Иначе мне крышка.

И реквием по мечте…

– Арина, отмотаем назад, ладно? Я ведь из-за тебя перевелся в «Золотую Лигу». Ни из-за Рябовой или кого бы то ни было еще. Из-за тебя! Потому что уже тогда понимал, что влюбился. Сильно. Навсегда, понимаешь?

Смотрю на нее, но в ответ вижу такое выражение лица, будто бы она смотрит совершенно тупой фильм с бездарными актерами.

И мое сердце кажется кто-то зажал в тисках, с каждой секундой сдавливая его все сильнее и сильнее. Скоро и вовсе расплющит.

– Я был молод и глуп, – развел я руками.

– А сейчас резко поумнел? – улыбнулась она одними губами.

– Нет, по ходу, только еще больше деградировал, – устало протер я лицо ладонями, а потом залпом выпил свой кофе.

Тупик какой-то. Как ее пробить?

– В общем, я тогда на осеннем балу психанул из-за Седых и связался с Рябовой. Но я все время думал и любил только тебя. Гадкий поступок, согласен, и меня он никак не красит. Но это правда. И тогда в лифте я словно свежего воздуха глотнул и снова решил попытать счастье. Хоть и не верил в то, что ты сможешь ответить мне взаимностью. А дальше случился наш первый поцелуй в спортивном зале, и я вообще покой потерял. Хотел тебя себе. До самого конца. Верил, что мы, несмотря на возраст, сможем стать парой. Настоящей парой.

– Ага, так верил, что затусил с Таней, – и снова не наезд, а всего лишь простая констатация факта.

– Сажину избили тогда.

Но Арина только хмыкнула в ответ.

– Не веришь? Хочешь я прямо сейчас ей позвоню, и она подтвердит тебе мои слова, Арин. У нее тогда был поклонник, мажор по фамилии Хан с нашей параллели и его бывшую девушку Рябова натравила на Сажину. Я не мог ей не помочь тогда и бросить в беде. Я ее просто утешал. Я не вру! Потому и отвез домой, но как друг. И на следующий день я с букетом ждал тебя в парке Зарядье, как мы с тобой и договаривались, пока ты высмеивала на всю школу мои стихи к тебе.

– Винить меня будешь за это? – сухо и незаинтересованно звучит ее голос.

– Нет, – честно выдаю я.

Мы были детьми и творили поступки на эмоциях. Думали сердцем, а не мозгами и полностью состояли из оголенных, звенящих нервов. И жаждали любви.

Разве за это винят?

– Нет, – повторил я, – но тогда я думал, что ты предала меня, ударила из-за спины и в самое сердце. И мне было больно, да. Потому я и поступил тогда так низко. Сказал про пари, которого и в помине не было, хотя сам каждый вечер писал стихи в твою честь. Прости меня, я не должен был так мелочно мстить. Я обязан был поговорить с тобой, выяснить все, а не рубить с плеча и закапывать свои чувства к тебе. Потому что, один хрен, ничего не получилось.

– Стас, – попыталась прервать меня девушка, красноречиво глянув на часы, но я только умоляюще поднял руку.

– Арин, я любил тебя все эти годы. Любил и ненавидел. Вскармливал к тебе негатив, бережно его культивировал и окучивал, чтобы он ненароком не погиб при первой же с тебой встрече. Я боялся, что ты опять ворвешься в мой серый, скучный, почти безжизненный мир и все в нем перевернешь с ног на голову. Трусил, да! Еще и Магнар этот твой, к которому я ревновал как одержимый. Ты не знаешь, но я следил за тобой в соцсетях, а когда увидел, что вы обручились, то окончательно умом тронулся. Эмоционально умер. А потом эти коробки у тебя в гардеробной. Зачем они там, Арин?