Я вернулся на место. Пока блок еще не напустил тумана в голове, а тело не объяла слабость, я выполнил кое-какие простенькие упражнения. Охранник следил за каждым моим движением и почти непристойно скользил взглядом по практически обнаженному телу; понятно, что он оценивает его не с точки зрения красоты или сексуальной привлекательности, а сугубо с точки зрения того, опасен я, или нет.

И все же я не удержался, поддел его:

— Нравлюсь?

Лысый издал звук, представляющий собой нечто среднее между язвительным «Ха» и презрительным «Фу».

— Имей в виду — я не по мужчинам, — добавил я. — Но даже если бы это было так, у нас с тобой все равно бы ничего не вышло. Извини, дружище. Морда у тебя больно неказистая.

— Щас у тебя морда неказистой станет, — бросил тот, показывая мне кулак.

— Хочешь испортить мне лицо, чтобы никто, кроме тебя, больше на меня не польстился? — невинно поинтересовался я.

— Молчать! — рявкнул медик.

Я замолк и улегся на кушетке поудобнее. Препарат распространился по организму и начал красть мои силы, запечатывая один энергетический поток за другим; это ощущалось слабым жжением в разных частях тела, и меня уже начинало мутить. Препараты, блокирующие эо, это яд для психокинетика…

Закрыв глаза, я окунулся в воспоминания. Красноволосая девчонка весь день на меня посматривала — впрочем, как и большая часть арестантов. В отличие от своей красотки-подружки она дичилась меня, и каждый раз, когда я подлавливал ее на слежке, вздрагивала и спешно отворачивалась. Ребе-е-енок!

Но почему же на этого «ребенка» я так отреагировал? Точнее, почему на нее отреагировала моя энергия? Я нахмурил брови, рыща в памяти, отыскивая детали, которые могут помочь разгадать эту загадку. На ум сразу шли волосы — прямые, густые, отливающие черно-алым на свету. Такой цвет с натяжкой можно назвать рыжим, это именно что красные волосы, и вряд ли крашеные. Все остальное в облике девчонки слишком заурядно, глазу не за что зацепиться.

Она несла какой-то бред про подругу, когда цеплялась ко мне, раззадоривала себя, чтобы не струхнуть; от неуверенности у нее даже руки губы дрожали. Что это вообще было? Чего она хотела? Выделиться, показаться необычной, чтобы я не посчитал ее очередной свихнувшейся фанаткой?

Я всего лишь перехватил ее руку, когда она собралась меня ударить или наградить пощечиной. Всего лишь касание — и такая буря… Не припомню столь сильного энергетического отклика на кого бы от ни было; а уж эо-ри, смешение энергией, прозванное в народе «энергетическим сексом», я и вовсе никогда не испытывал так остро и спонтанно. Если уж на то пошло, последний раз эо-ри я занимался еще в юности, с подружкой, которая так же, как и я, жаждала познать всю радость секса как обычного, так и энергетического.

Мои мысли плавно перетекли от темы эо-ри к теме энергетических аномалий; задумавшись о том, что могло послужить причиной этого инцидента, я не заметил, как прошло два часа и пришло время снова замерять уровень эо.

— … Полный блок, — с облегчением проговорил врач, глядя в экран.

— Точно полный, док? — уточнил Лысый, тоже заглядывая в экран.

— На сто процентов.

— Отлично. Одевайся, звездун.

Мой костюм и обувь обнаружились на вешалке за аппаратом, замеряющим эо. Не успел я обуться и одеться, как охранник вытолкал меня из кабинета и повел путем, навевающим не самые приятные воспоминания.

— Изолятор? — улыбнулся я, когда Лысый поднес руку с рабочим браслетом к считывающему устройству. Замигало табло — «Введите код разрешения». Лысый ввел, и появилась новая надпись: «Введите номер арестанта». Когда мой номер был введен и автоматическая дверь отъехала в сторону, охранник любезно пропустил меня вперед.

— Пожалуйте домой, товарищ звездун.

— Неделя? — осведомился я, прижимая голову и входя внутрь.

— Увы, больше за раз держать нельзя, — расстроился Лысый. — Док говорит, будет «угнетение сознания» или еще чего. А по мне — ничего с тобой не сделается, если даже на месяц запихнуть сюда.

— Ты так добр, — иронически проговорил я.

Лысый улыбнулся, зашел ко мне и ударил в живот. Заторможенный после блока, я не успел ничего сделать, только сложился пополам, надеясь, что меня не стошнит. Лысый угостил меня еще парочкой безжалостных ударов, которые могли бы быть смертельными для человека младшей расы, а когда я свалился на пол, напоследок врезал по бедру.

Из носа потекло; сжавшись в комок, я произнес, улыбаясь окровавленными губами:

— Приказ или по собственному желанию?

— И то, и то, — ответил Лысый, глядя на меня внимательно. Присев, он схватил меня за волосы и посмотрел в лицо. — Простой секс арестантам разрешен. Можешь любую завалить, звездун. Но эо-ри под запретом. Надеюсь, ты уяснишь это с первого раза. Во второй буду бить не так слабо.

— Ути какие мы грозные, — сглатывая подкатывающую к горлу желчь, сказал я.

Лысый отпустил мои волосы, поднялся и вышел.

Меня таки вырвало. Но, по крайней мере, это произошло, когда дверь уже закрылась.