Еще и этот здоровяк стоит сзади, и, конечно, смеется — хоть про себя, но обидно все равно. И вообще, у меня такое парадоксальное ощущение, что тогда в душевой не я его голым увидела, а он меня.

Орионец врезал кулаком куда-то по корпусу автомата. Автомат от такого потрясения выплюнул бутылочку с ало-красным содержимым. Поймав ее — она вылетела с подставки, мужлан хмыкнул:

— Проблемы с железом?

— Нет у меня никаких проблем.

— Тогда зачем вам препарат железа? Это автомат с биологическими добавками. Или вы здесь от меня спрятаться хотели, гражданочка?

Как он догадался? Ах, неважно. Я вспомнила, что лучшая защита — нападение, и ответила:

— «Гражданочка»? Вам не кажется, что такое обращение несколько фамильярно?

— И что?

На этот раз хмыкнула я, про себя. Он вел себя так намеренно, а не по простодушию, как Джуди. Видимо, задела его моя фраза про наготу и животных. Если я сейчас же не поставлю его на место, так и будет цепляться.

— Вы считаете, что имеете право обращаться ко мне фамильярно? — я была горда тем, как холодно и красиво прозвучал мой голос; таким голосом впору выносить обвинения.

— А вы, — он выделил последнее слово, произнес его мягко-мягко, в пику моей холодности, — считаете, что всякий младший на вас снизу вверх смотреть должен? Тогда я вас разочарую. Здесь у нас все равны и называть я вас буду так, как считаю нужным. Стерва высокородная.

Ах, вот как? Замечательно, орионец, спасибо, что дал понять сразу, кем являешься.

— Вы хам.

— Бываю порой, — согласился он, когда встречаю дерьмово воспитанных гражданочек.

Орионец вручил бутылочку мне и повернулся к автомату. Какое-то мгновение я смотрела в его спину, широченную спину, подыскивая правильные слова в ответ, но передумала отвечать. Что толку связываться с грубияном? Пусть общается с себе подобными — по-настоящему дерьмово воспитанными.

На ужин я так и не пошла, обошлась тем самым препаратом железа, разбавленным вкусовыми добавками и водой. На вкус он оказался не так уж плох — при должном воображении может сойти за сок.

А вот Джуди на ужин ходила и расстроилась, не дождавшись меня. Вернувшись в комнату, она вздохнула:

— Так и думала, что ты здесь. Почему не пошла в столовую? Такое мясо вкусное подали!

— Аппетит пропал, — отозвалась я не слишком охотно. Девчонка явно набивается в подруги. Если она не такая простушка, какой кажется на первый взгляд, то должна правильно растолковать мою прохладную вежливость. Я не против общения, но не стоит лезть ко мне еще ближе.

— Вот, мне бы так. А то отрастила лишнего, — девушка выпятила и без того не плоский живот и похлопала по нему ладонью. — Но я прожорливая, никак не могу себя приструнить. Да и в семье у нас все пухленькие. А у вас в Роду все стройные?

— Да.

— Как вам это удается? — непритворно удивилась Джуди. — Вы метаболизм так ускоряете, что не успеваете полнеть? Ничего вкусного не едите? Или в спортзале каждое съеденное пирожное отрабатываете?

— Все очень просто. Контроль. Не есть лишнего, не есть вредного, питаться сбалансированно.

— Даже если стресс и хочется сладкого?

— Всегда.

— Так свихнуться можно!

Я пожала плечами. Да, стандарты у нас строгие, но никто не требует, чтобы мы вообще не брали вредного в рот, или никогда не расслаблялись. Главное — знать свою меру и оставаться в рамках нормы. Нери, к примеру, большая любительница сладкого, но она также большая любительница спорта.

Но есть еще один нюанс. Общепринятая норма веса, норма показателей здоровья — это мерило для обычных граждан, а для тех, кто метит в элиту, стандарты другие, куда более строгие. Но именно эти стандарты — золотые. Если ты им соответствуешь, то можешь с чистой совестью назвать свое тело идеальным. Кто-то не выдерживает давления стресса в погоне за безупречностью, но система на то и направлена: выделить лучших, выделить средних, выделить худших, и сделать так, чтобы они не пересекались.

— А у тебя были срывы, Кэя? Когда хотелось все послать к черту и просто наесться вдоволь? Или, не знаю… поспать вместо тренировки?

«Конечно, были, срывы для центаврианского ребенка — обычное дело». Но этой любопытной беловолосой толстушке знать о том необязательно. Пусть и дальше пребывает в уверенности, что мы идеальными рождаемся. Надо ведь поддерживать престиж расы!

— Нет.

— Не лги, у всех бывают срывы, — фыркнула Джуди и начала стаскивать с себя комбинезон. Оставшись в одной футболке, она принялась щупать свой живот, бока, бедра, ничуть не смущенная тем, что делает это прямо передо мной. — Кошм-а-ар. Дурацкая фигура. Когда у меня не было груди, мне все говорили — поправься, и грудь появится. Как же! Только задница и выросла, а грудь какой была, такой и осталась.

Я никак не могла взять в толк, зачем она обо всем этом мне рассказывает. То, что мы делим одну комнату, дает ей право показывать мне свое тело?

По возможности абстрагировавшись от навязчивой соседки, я продолжила изучать информацию о Каркано. Джуди сообразила, что своими разговорами меня отвлекла, и перестала жаловаться на фигуру. Но даже молча она производила много шума: ходила туда-сюда, переставляла какие-то свои вещи с места на место, перемежая все это задумчивыми «к-хм», усталыми «уф-ф» и скептическими «м-да». Видимо, уборку она затеяла в связи с моим появлением.