Джон после возвращения во дворец стал нести службу царице. Анна увидела Селестину только раз, когда проходила мимо открытых дверей её комнаты. Селестина, высокая и стройная женщина с белыми волосами, собранными в высокую причёску, неподвижно стояла у окна. На ней было надето лёгкое, струящееся синее платье. От царицы словно веяло солёным воздухом океана и свежестью. Анна остановилась у дверей и смотрела на Селестину, пока та не обернулась. Анна спешно удалилась, но ей показалось, что царица плакала. Девушка уже слышала от других слуг, что Селестину часто видели с красными от слёз глазами, поэтому она не удивилась, застав царицу в таком состоянии.

Арон болел, Анне хотелось быть рядом с ним, но она не могла найти способ прислуживать ему. Он был в окружении своих слуг, помощь Анны не требовалась. Зато у неё появилась новая обязанность: приносить еду заключённому в подземелье мужчине. Немного страшно было каждое утро проходить мимо стражников, провожающих её цепкими взглядами и видеть пленника, удручённого своим положением, молчаливого и сурового.

О том мужчине Анна так же многое слышала от слуг. Он был лучшим палачом в Илиндоре, а в последние годы являлся ещё и надзирателем ведьмы, которой удалось сбежать и которую до сих пор не нашли. В то время, когда бежала ведьма, Джек тоже исчез, но он вернулся в Илиндор с новостью о том, что ведьма оказалась у Рыцарей ночи. Никто не стал разбираться, виновен ли Джек в измене, помог ли он бежать ведьме и говорит ли правду, его просто допросили и бросили в тюрьму. В любом случае, даже если Джек сказал правду, и ведьма попала к Рыцарям ночи, то найти её не представлялось возможности, Рыцари ночи славились своей скрытностью и осторожностью. Джека же не осудили на казнь. Возможно, когда всё более или менее разъясниться, его освободят и он вновь продолжит служить Армиру, пока же заключённого мучили тяжёлые мысли, и Анна это видела.

– Тебя ведь не казнят, имя своё ты не очернил, зачем так изводиться? – спросила она, когда ранним утром принесла ему еду и обнаружила, что его тарелка со вчерашнего дня ещё не опустела.

– Просто я понял, что на самом деле мне важно совсем не это… – ответил он.

Анна не знала, что имел в виду Джек, она, ничего не сказав, покинула подземелье, оставив палача наедине со своими мыслями.

А думал он о ведьме, которую оставил у Рыцарей ночи. Почему она так заботит его? Когда Офелия была в Илиндоре, ему было жаль её, и Джек помог ей бежать. Что же теперь волнует его, когда ведьму больше никто не мучает?

«Ясное дело что, – сам себе ответил палач, – мне не даёт покоя, что больше мы никогда не увидимся… Не увидимся же? Скорей всего так. Ладно, пускай. Я уже ни на что не смогу повлиять. Как глупо закончился мой путь».

***

Офелия тоже думала о Джеке, и чем больше думала о нём, тем сильней злилась.

– Он не захотел чернить своё имя, вернулся к своему правителю, для него унизительным было находиться в бегах, он выбрал честь, если это можно так назвать, – словно прочитав мысли ведьмы, сказала Алия.

Сегодня они вместе сидели на бревне у одного из засыпанных землёй, поросших травой домиков. Солнечные лучи, дробящиеся в листве высокого каштана, бликами играли на лицах женщин. Алия, подставив под свет ладони, улыбаясь, пыталась ощутить тепло невесомых огоньков, а Офелия с ненавистью разглядывала оковы на своих больных запястьях.

– Тебя совсем не пугает, что твой племянник сейчас в руках озлобленных людишек?

Алия искоса взглянула на Офелию и пожала плечами.

– Это его дело, – колдунья шнурком завязала свои заплетённые во множество косичек волосы и лукаво улыбнулась. – А ты что, переживаешь за него?

– Не имеет значения. Да и переживать за глупцов, не глупое ли занятие? Мне лишь досадно, что он не освободил меня.

– Ты пытаешься казаться хуже, чем есть на самом деле, – Алия подняла лицо к солнечным лучам и ласково улыбнулась теплу. – Я понимаю, что это способ защиты, но сейчас тебе не от кого защищаться, мы не враги тебе.

– О, конечно, я окружена друзьями! – Офелия отвернулась, длинные серые волосы скрыли её лицо от Алии, и очень кстати, ведь Офелия не смогла сдержать слёз.

Алия молчала, ей нечего было сказать. Неожиданно Офелия сделала рывок к колдунье и вцепилась зубами ей в руку. Алия вскрикнула, отбежала от ведьмы, схватилась за кровоточащую рану. У Офелии с губ стекала кровь. Ведьма подарила влажный от крови поцелуй своим кандалам.

– Что ты делаешь?! Это чёрная магия, глупая, опомнись! – вскричала Алия, но было поздно.

– Добрая, я добрая, я добрая? Так ты назвала меня когда-то? – воздух сгустился вокруг Офелии, по земле, приминая траву, прошёлся ветер, который, ударив Алию в лицо, заставил колдунью отойти назад.

– Кровь к крови ведьмы, – прошептала Офелия, – оковы не на тебе, на мне, кровь чужая, магией пропитанная, разрушит железо с запястий той, кто так же с магией рождён. Ведьма ведьме сестра, и это закон! – оковы зашипели, раскалились, Офелия, упав на колени, сжала зубы, чтобы не закричать от боли.

– Тебе всё равно не уйти!
– Алия попыталась приблизиться к ней, но ноги будто приросли к земле.

– Госпожа моя, смерти мне желающая, – закрыв глаза, стала бормотать ведьма, – не погубите, вот она я, к вам обращаюсь, не как раньше, а как к другу. О, не гневайтесь на меня, богиня кошмаров за дерзость! Позвольте ближе к вам стать! Позвольте служить сыну вашему! Он ведь ждёт меня, так позвольте мне к нему попасть! Не помеха я больше ему. Войне со мной или без меня бывать. Так к чему Его огорчать? Вэриат желает меня вернуть, о Карнэ, молю вас, о помощи и милости молю! Я здесь, найдите меня, свою жизнь вам вручаю, решила – рискну!