– Кроме влечения, мужчине нужен интересный собеседник.

– Э-эх, дура ты! Поговорить он и с папой может. Кулаки на войне почешет. А вот другое место ему надо в желанные ворота пристроить, – тыча Элен в лоб, зло выплюнула:

– Академия, карта, тьфу.

Марева снова встала, поворошила разгорающееся пламя. Алые языки огня жадно лизали головешки,требуя дров ещё, ещё!

Марева набила полное горнило дубовыми чурками, камин загудел, взвыл, радостно треща и разбрызгивая искры.

– Дай-ка мне воон тот кувшинчик, слева. И две рюмки.

Элен принесла, подала, что просили.

– Садись тут, – сводня хлопнула рукой возле себя. Налила стопочку себе, другую подала девушке.

– Что это?

– Ох, седьмое небо! Пей. Вишнёвочка это на травах настоянная. Враз успокоишься.

– Я не пью.

– Слушай, не зли меня, пей, говорю. Это для блеску в глазах и порядку в мозгах.

Элен зажмурилась, выпила. На редкость приятная, сладко-терпкая густая влага разлилась по груди. Элен сразу стало легко, спокойно. Тревога улетучилась.

– Послушай, девочка. Ты как-то всё с налёту пытаешься одолеть, узнать. Не торопись. Всему своё время.

Она помолчала, задумалась, глядя на огонь.

– Ставку, вероятно будут на тебя делать. Вот как решится вопрос, я тебе много чего расскажу. А пока нет у меня на это права.

– А если не в мою пользу решат, что со мной будет?

– Я и не знаю. Это уж Алонсо решит. Или в любовницах оставит, или подарит кому. А может, мне велит перепродать.

Элен уныло смотрела в камин. Да уж, перспектива.

– Чтоб не случилось такого, я тебя подучу. – Марева вся подобралась, придвинулась к Элен поближе.

Понизив голос, заговорила:

– Ты, девчуля, в комнате то не торчи. Почаще в сад выходи. Там беседка, качели. Садись так, чтоб он тебя из окна видел. Глазами привыкал. А как подойдёт к тебе, отвечай на вопросы весело, звонко. Рассказывай ерунду какую, а сама пальчиками "чик-чик" от запястья да к его плечу. Он смотреть на тебя будет, а ты будто не замечаешь, всё щебечешь, улыбаешься. Пальцами не щекотай, плотно к его коже прижимай…

– Ох, пойду я, – Элен оборвала Мареву на полуслове, – не за тем я к тебе пришла.

– Вот то, зачем пришла, выброси из головы. А то скоро не Северные земли будешь искать, а пятый угол в чужом доме.

Элен вышла расстроенная. Её занимала мысль разобраться в географическом положении места, где она находится.

Почему нужен сын от неё, а не от драконихи (или как правильно, драконши?).

Откуда берутся драги и куда деваются пленные мужчины.

Да, кстати, а куда они деваются? Элен развернулась и снова пришла к Мареве. Толкнула дверь:

– Марева, я спросить забыла.

Старуха от неожиданности выронила трубку, которую пыталось выбить и раскурить заново..

– Ах ты, сорока окоянная. Чего тебе?

– Откуда драги берутся? Нет, не так хотела спросить, – Элен поправилась:

– Куда деваются пленные мужчины?

Марева поманила её к себе. Элен подошла. Марева сделала знак наклониться пониже. Элен приблизила к ней лицо. Звонкий, болючий щелчок глиняной трубкой по лбу заставил Элен отпрыгнуть.

– Всему своё время.

Девушки, от нечего делать, проводили время в гостинной.

Только что внесли свежие цветы. В открытых окнах плавно полоскался тюль на свежем ветерке. Элен валялась на бархатном диване в своей излюбленной позе.

Лёжа на животе, помахивала в воздухе ногами, рассуждала на тему скуки. Вот если бы она завела себе собачку, пуделька, например, сейчас бы играла с ним.

Элен прыснула, пытаясь расшевелить приятельницу, брякнула:

– Ах, пёсик такой тёплый, такой доверчивый, смотрел бы на меня преданными глазками, вот прям как ты, Армисия, на лорда Алонсо.

Со строны Элен выглядела комично. Складки пышного платья свалились ей на спину. Из под них виднелись шёлковые рейтузы в кружевных оборочках. Над всем этим ворохом белых кружев туда-сюда мелькали розовые пяточки.

Элен, опершись на локти, ела персик, наблюдая за Армисией. Та, меланхолично покачивая ногой, удерживала свисающую туфельку. Не обращала внимания на Элен.