Я остался в одиночестве посреди снежной пустыни. Снег перестал падать, и я поднял голову, посмотрел на быстро плывущие серо-лиловые облака. Латанай ушла, оставив после себя ощущение весны и это взволнованное, быстрое небо. Я был ей благодарен. Она, зная, как я люблю весеннее настроение, всегда старалась утешить меня подобным образом - так ненавязчиво, мимолётно.

Изумительное существо...

Надо ли говорить, что заново отстраивать дворец у меня не было ни желания, ни сил? У меня опустились руки, мне стало почти безразлично всё, что меня окружало. Я, наверно, мог бы сидеть здесь вечно и превратиться в ледяную статую. Мысль о полном растворении не покинула меня, а даже наоборот, стала ещё отчётливей.

Тишина. Святая ненавистная тишина.

Я долго ещё сидел так, глядя в небо. Я думал о многом. Иногда мои мысли терялись, замораживались, и тогда я действительно был на грани превращения в ледяную статую. Златовласый бог, сидящий на коленях перед своим разрушенным миром.

Вдруг позади меня раздался скрип снега. Кто-то приближался, а затем замер в отдалении, видимо, опасаясь подойти ближе.

– Ваша светлость, - я узнал голос Фернета.
– Это вы сделали?

– Как ты выжил?
– вырвалось у меня.

– Я был не во дворце. Я уходил прогуляться и наблюдал за разрушением со стороны.

Я обернулся. Юный демон времени стоял спокойный, сложив руки за спиной. Я впервые видел его таким невозмутимым и собранным. Его яркие голубые глаза смотрели вопрошающе и с лёгким любопытством, словно Фернет ожидал от меня какого-то приказа или просьбы. Я вспомнил, как он играл с выразительной глубиной и чувством, стоя там, у окна.

– Что мы будем делать, ваша светлость?
– спросил он.

Я колебался пару мгновений, а затем сказал:

– Называй меня по имени.

Он, кажется, совсем не удивился.

– Как ваше имя?
– поинтересовался он.

– Сур.

– Что мы будем делать, Сур?

Вот какой интересный поворот. Фернет, значит, хочет что-то делать. Но хочу ли я? Нет. Однако чувство ответственности заставило меня принять хоть какое-нибудь решение.

Поэтому я сказал:

– Поищи тех, кто выжил.

– Хорошо, - просто сказал он и ушёл.

Ходил он не долго. Когда он вернулся, я увидел рядом с ним верховную ледяную нимфу Селай и двух белых волчиц. Госпожа Селай была ранена, заметно хромала и опиралась на загривок волчицы, которая была ей почти по грудь. Волчицы тоже выглядели побитыми. У одной была разодрана грудь, а другая хромала на одну лапу. Больше с ними не было никого. Как только я поднял голову, я тут же встретился с суровым серебряным взглядом Селай. Эта маленькая древняя нимфа всегда смотрела на меня именно так. Её опасались почти все, кто жил в моём дворце. Мне и сейчас стало не по себе. Я почувствовал себя ребёнком, которого будет отчитывать мать.

Я поспешно встал, отряхивая от снега брюки.

– Что вы наделали?
– вопросила Селай, очевидно, едва сдерживая гнев.
– Чего вы хотели добиться? Вы уничтожили всех, кто жил в вашем дворце! В живых остались только две волчицы, я и Фернет. На вашей совести...

– Я знаю, - прервал я.
– Это моя ошибка.

– Ваша ошибка обернулась бедой для всех жителей дворца!

Я проигнорировал эти слова.

– Что вы намерены делать, Селай?
– спросил я.
– Вы теперь вольны жить так, как хотите.

– Вольна?! Разумеется, я уйду на покой. Я итак слишком долго терпела вас и ваши деяния. На мою помощь больше никогда не рассчитывайте. Строй, созданный вами, вами же и разрушен. Вы больше не князь Зима, правда? Вот и подите прочь! Жили без вас когда-то, не знали собственных имён, проживём и теперь!

Её фиолетовые губы задрожали, глаза блеснули от холодных слёз. Я молча поклонился Селай, выражая этим поклоном всё своё уважение, а затем развернулся и направился вон. Я слышал, как она тоже отвернулась и медленно поковыляла обратно, туда, откуда привёл её альтист. Наступила тишина, прерываемая лишь далёким завыванием северных ветров.

Но через пару мгновений я услышал быстрые шаги. Со мной поравнялся Фернет, стряхивая со своих роскошных пепельных кудрей снег.