— Мотоциклиста размололо прямо на месте, — с ажиотажем рассказывала Вика, пользуясь привилегией свидетельницы. Мол, все своими глазами видела. — Бедолагу сразу в мешки собирали, хотя и не сразу нашли. Вот же ужас.

От мысли, что она могла видеть не живого Егора, а душу умершего, Мира поставила поднос с сервизом на стол косо, отчего одна чашка поехала вниз и, упав на пол, с пронзительным звоном раскололась на две половинки. В салоне играла этническая музыка с барабанами и дудками, но Мире показалось, что этот звон услышал каждый. Покупатели, разумеется, на ее фиаско внимание не обратили, но хозяйка все заметила и коршуном метнулась к Мире.

— Растяпа, вычту из жалования! Пошла вон отсюда!

Сглотнув ком в горле, Мира вынеслась из подсобки, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Так с ней еще не разговаривали, но все в жизни случается в первый раз. Сама виновата — за чашку придется платить. Черт с ней, с зарплатой, главное, чтобы еще должницей этому салону не оказаться. Вот тебе и независимая жизнь. Наверное, на любой работе так будет, надо привыкать.

Отойдя туда, где людей не наблюдалось, Мира отдышалась и пришла в себя. Привыкать к плохому обращению она не собиралась, как и терпеть его, а вот за собственную неуклюжесть ответит и заплатит. Ничего, это просто разбитая чашка, даже без кофе. Было бы не так обидно, если бы Вика не делала вид, что они не знакомы. Подруга не иначе как испугалась за собственный заработок. А что там до слухов про аварию, так на то они и слухи. Завтра с утра она найдет Хрусталева и потребует объяснений. Своим глазам Мира доверяла, правда, с выводами решила не спешить.

— Вы не подскажите, значение этой свечи? — раздался рядом вкрадчивый голос. Мира только сейчас обратила внимание, что оказалась у полки с черными свечами. Она стояла как раз напротив замысловатого изделия из воска, изображающего кентавра, державшего факел.

— Черный свет свечи — это очищение, — машинально ответила Мира, все еще пребывая в собственных мыслях. — А кентавр, как и факел, в христианской символике означает один из семи грехов. Прелюбодеяние — порок вожделения. Говорят, чтение «Отче наш» перед сном помогает. Ой!

Она вздрогнула, осознав, какую чушь только что произнесла. И откуда такое в голове взялось? Ни о каких смертных грехах она и понятия не имела!

— Простите, я задумалась, обратитесь, пожалуйста, к консультанту, вам все подробно расскажут. Я сейчас ее позову. Карина!

Крикнуть второй раз Мира не успела, потому что подняла глаза и встретилась с непроницаемым черным взглядом Влада Авелина, который стоя по другую сторону полки и пристально ее разглядывал.

— Не знал, что ты разбираешься в символике, — произнес он без тени насмешки. — Мира, верно? Ты с Егором на вечеринке была? Я Влад, новенький.

Мира затравленно кивнула, чувствуя, что от его взгляда ей становится нехорошо. Жарко стало так, будто все свечи на полке разом зажглись. К счастью, Карина услышала ее вопль.

— А ты что здесь делаешь? — весело спросила она, целуя Влада в щеку. Тот ответил тем же — Мира никогда не смогла бы подобным образом приветствовать Егора. От кассы Карины только что отошла большая группа покупателей с объемными пакетами, и девушка пребывала в явно хорошем настроении. Хотя Миру она окинула недобрым взглядом. Видимо, была в курсе ее промаха.

— Услышал, что скоро затмение, — улыбнулся Влад, и Мира окончательно решила, что он ей не нравится. — Решил прикупить что-нибудь по случаю. Посоветуете? Думаю, закатить вечеринку. Мира сказала, что этот кентавр специально для тех, кто хочет окунуться в порок греха.

— Да, это символ гордыни, — с важным видом кивнула Карина, снова бросив настороженный взгляд на Миру. — Не думаю, что он подойдет для вечеринки. Лучше купи благовоний и красных свечей.

Влад взял этикетку, которая лежала рядом с восковой статуэткой, и покрутил ее перед носом Карины.

— А по-моему, твоя помощница все верно прочитала. Порок прелюбодеяния и разврата — то, что нам надо, как ты считаешь?

Мира увидела этикетку только сейчас, но с облегчением выдохнула. Значит, не все так плохо у нее с головой. Наверное, она случайно заглянула в эту бумажку, когда хозяйка знакомила их с товаром. Сразу же о ней забыла, а сейчас вспомнила.

От разборок с Кариной и неприятного разговора с Владом девушку спасла одна из ассистенток — Миру звали к телефону. Тетка звонить ей не могла, так как знала, что Мира работает и вернется поздно, а больше ею никто не мог интересоваться. Хоть она и обрадовалась предлогу покинуть Карину с Владом, но, когда подносила трубку к уху, все равно насторожилась. Вдруг что случилось?

— Мира, — тот самый голос, его голос, всегда действовал на нее успокаивающе. Что бы там Егор вчера ни говорил про Карину, главное, что он жив, остальное не имело значения.

— Уходи из магазина немедленно, вопросы будешь задавать потом. Послушайся меня хотя бы раз.

От неожиданности Мира растерялась. Все хорошее отношение к Хрусталеву в миг улетучилось. Да что он себе позволяет?

— Ты сам как? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Отлично, — прозвучало, как «отвяжись». — Скажи, что у тебя заболел живот, придумай что угодно, только уходи, хорошо?