Я называю это навыком, однако в каком-то смысле это лучше называть отношением или даже своего рода настроением. То, что я пытаюсь описать, — это способ быть в своём центре, где мы открыты для направленного внутрь осознавания, позволяющего нам изнутри исследовать своё сознание, обнаруживать свежие концепции, развивать различные способы видения привычных обстоятельств и расширять диапазон своих личных способностей. Это фундаментальный навык-отношение, который нужно развить клиенту в интенсивной психотерапии, и одновременно нечто намного большее. Он является основанием для эффективной и полной жизни. Его значимость и применение выходят далеко за пределы терапевтической ситуации. По этой причине я представлю то, что узнал о нём, в такой форме, чтобы читатель при желании мог применить его в повседневной жизни. Однако позвольте мне добавить, что его совершенствование происходит лишь при усердном и последовательном применении. Читателю, который собирается повысить текущую эффективность внутреннего поиска, нужно будет сделать гораздо больше, чем просто прочитать о нём, несмотря на то что у всех нас уже есть доля компетентности во внутреннем поиске.

Развитие присутствия

Терапевтический час защищён от тех вторжений, которые мы принимаем как данность во многих других ситуациях жизни. Оба участника знают, что на протяжении заранее оговорённого времени — 45, 50, 60 минут и т. д. — приоритетом должны оставаться потребности клиента. Это само по себе является необычным опытом для большинства людей. Это подготавливает почву для более сильного, чем обычно, фокуса на сознании. Этот эффект усиливается тем, что обычные светские разговоры сводятся к минимуму и на передний план выходит деловое сосредоточение на текущей работе — на самоисследовании клиента. Клиент начинает осознавать ценность начала периода работы в момент, когда начинает развивать присутствие.

По-настоящему присутствовать значит отпустить внешние дела, погрузиться в чувство целостности организма и выбрать такую ориентацию осознавания, где фокус сознания в основном направлен внутрь. Развитие присутствия — это кумулятивный процесс. Поначалу мы обнаруживаем множество отвлекающих факторов: температура в комнате, зуд в носу, необходимость кому-то позвонить и т. д. Мы постепенно выпутываемся из всего этого, но обнаруживаем свору маленьких внутренних бесят, бросающихся в возникший вакуум: «Надеюсь, я не запутаюсь так же, как в прошлый раз… Уф! Эта мерзкая мысль — я не хочу заниматься ею прямо сейчас… Я никогда не успокоюсь… Что подумает обо мне доктор?... Возможно, я уже достаточно долго молчал?». Нам важно вновь высвободиться из этих цепляющихся рук и сделать это мягко.

Следует обратить внимание на слово «мягко». Позволить себе вовлечься в борьбу с отвлечениями значит отвлечься ещё сильнее. Те, кто практикует медитацию, знают, насколько бесполезно требовать от себя идеального присутствия. Это состояние изредка и ненадолго посещает большинство из нас. Клиенту следует стремиться к большей, чем обычно, целостности и непосредственности присутствия, постепенно развивая его всё больше и в то же время не ожидая быстрого или полного освобождения от отвлечений.

Принятие восприимчивого настроя

Когда мы присутствуем настолько, насколько это возможно, в обстановке, посвящённой улучшению жизни человека, часто это спонтанно выдвигает на передний план актуальные жизненные заботы. Тем не менее важно убедиться, что заботы действительно в настоящий момент живы в сознании, а не просто являются одним из пунктов терапевтического списка покупок. Смысл здесь в том, что существует огромная разница между результатами внутреннего поиска на тему, мотивированную интеллектуализированным чувством («Мне следует над этим поработать»), и плодами, которые принесёт клиенту работа при непосредственной и активной вовлечённости в ту же тему. Можно считать желательными следующие вопросы: «Как в настоящее время идёт моя жизнь?.. Живу ли я той жизнью, которой намереваюсь жить на глубоком уровне?.. Как я сейчас ощущаю свою жизнь?».

Фокусировка на заботе

Когда в осознавании возникает ощущение заботы, следует помочь клиенту развить его, одновременно поддерживая присутствие. Это обычно означает, что клиент начинает ценить знание того, что забота является такой же личной, как и процесс её исследования. Оба партнёра должны знать, что терапевт будет уважать приоритет и суверенитет клиента и даже настаивать на них. Это знание может уменьшить склонность клиента к объективации заботы и манипуляции ею. Также полезно осознавать: то, что делает клиент, осознавая заботу и стремясь расширить это осознавание, является самым конструктивным действием, которое кто-либо мог бы предпринять.

Здесь я пытаюсь передать трудноуловимое понимание. Сила человеческого сознания действительно велика, однако её можно сделать полностью интеллектуальной, если объективировать жизненную заботу, превратив её в арифметическую задачу или интеллектуальную головоломку. Если клиент, начинающий осознавать подлинную жизненную заботу (например сексуальные импульсы, разрушающие жизнь, неспособность выбрать между двумя направлениями действий, повторяющиеся периоды депрессии и ощущения тщетности), превращает её в проблему, требующую решения, он теряет доступ к по-настоящему творческим глубинам сознания. Теряя привилегированное и могущественное положение в центре жизни клиента, надежда на внутреннее видение, освещающее заботу, утрачивается. Клиент оказывается в позиции, которая ничем не лучше позиции внешнего наблюдателя, пытающегося придумать решение проблемы.

Итак, когда возникает осознавание жизненной заботы, намерение клиента должно быть в том, чтобы позволить ему выйти на передний план сознания и там быть увиденным настолько полно, насколько это возможно, без манипуляций или измышлений. Отношение любопытства, интереса, увлечённости и заботы, освобождённое от спешной необходимости «что-то сделать», является наиболее желательным. Этот подход также отражён в терминах «открывать», «понимать» и «осознавать».

Если клиент способен к этому, не прерывая субъективного и центрированного внимания к заботе, следующий шаг — начать описывать её для терапевта. Однако критически важно, чтобы описание было вторичным по сравнению с вниманием к самой заботе, наподобие того как ещё в полусне мы описываем сновидение своему другу, в основном сосредоточиваясь на удержании образов и эмоций сна, а не на процессе рассказа о нём или реакции друга.