«Мы с Никси стали бы родственницами.»

Это было иронично, глупо, горько и страшно, внутри кипели эти эмоции, я ускоряла шаг, чтобы поскорее добраться до молота и железа, как будто это могло меня спасти.

***

Только добравшись до школы кузнецов, я подумала о том, что я до сих пор в том платье, в котором вчера пошла в храм, а потом на работу. Это было неприлично, но мне в последнее время было настолько всё равно, что я не просто не меняла украшения, я их иногда вообще не носила. Синий свитер, ещё даже не купленный, уже как будто жил у меня в душе, и я смотрела сквозь его призму на всю эту беготню с тряпками и камешками, и это казалось так мелко. За толстой дверью в полуподвальной мастерской колотил по заготовке молотом Кхо, потный, грязный и сосредоточенный, и я хотела к нему, за его наковальню, в его тело, ощутить себя такой же грязной и занятой чем-то важным, полностью поглощающим все мысли.

Фея тоже была здесь, увидев меня, она показала жестом, чтобы я подождала пару минут, я вышла в коридор и просто стояла у стены, слушая стук молотов и громкий голос феи, потом прозвенел звонок и большая часть учеников вышла из аудитории, одним из последних вышел Кхо, подошёл ко мне и улыбнулся с лёгким подколом:

– Соскучилась, журналистка?

Я уже успела забыть о том, что я журналистка, в последнее время было совершенно не до того. Я кивнула:

– Страшное дело.

Он хотел сказать что-то ещё, но из мастерской выглянула фея и позвала меня внутрь, я попрощалась с Кхо и пошла. Фея смотрела на меня как-то странно, но вопросы задавала только по самочувствию, дала сменную одежду, сказала, что через пятнадцать минут начнётся следующее занятие, там будут новички, я могу делать то же самое, что и они.

Занятие прошло отлично, мы пилили металлические пластины огромными напильниками, у меня получалось лучше всех, на меня даже оглядывались. Я выделялась – здесь почти все были людьми или полугномами. Кроме меня, было две девушки, но даже они были такими крупными, что я не сразу поняла, что это девушки. Они сильно отставали от парней в физической силе, и соседи над ними добродушно подшучивали, иногда предлагая помощь в небольших операциях, требующих короткого, но мощного усилия, мне тоже предлагали, но я решила попробовать сама, и у меня получилось с первого раза, на меня поглядывали с недоверием и даже опасением.

Когда занятие закончилось, я пошла умываться вместе с девушками, они показали мне дорогу в женскую раздевалку перед спортзалом, там же был туалет и душевая, они пошли мыться целиком, я не пошла – эльфы не потели, просто смыла грязь с открытых участков тела и переплела волосы. Девушки поглядывали на меня, я делала вид, что не замечаю, потом одна из них шутливо спросила:

– Журналистка, ты эльф или не эльф?

– В душе я чистокровный гном, – с улыбкой ответила я, они посмеялись и не стали допытываться. Пригласили меня в кафе за углом, я согласилась, не раздумывая – они были настолько далеки от всего того, что меня волновало, что мне нравилось их просто слушать. В кафе была ужасная еда, потрясающая антисанитария и старые хромые стулья, но я просидела там почти час, слушая их щебет про учёбу, родителей и парней, они даже по Кхо проехались, намекнув на то, что я ему нравлюсь. Это было приятно слышать, но я решила держаться от него подальше во время следующих визитов, на всякий случай.

***

??????????????????????????

Вернувшись в общежитие, я получила записку от своего друга из Храма Просвещения о том, что хранилище закрыли на санобработку, и поэтому мы туда сегодня не попадём. Было одновременно досадно и легче – я не чувствовала в себе сил на бессонную ночь над книгами, хотелось перекусить и лечь пораньше, я так и сделала.

Разобрала почту, отправила в мусор приглашения на те мероприятия, которые уже пропустила, пощупала запечатанный конверт с картой памяти из моего телефона, и не стала распечатывать, спрятала в сейф.

Обычно вечером я составляла план на следующий день, но сегодня у меня не было на это сил, и это почему-то казалось бессмысленным, как будто все планы всё равно не исполнятся, так зачем их строить, только расстраиваться.

Сходив в душ, я вернулась в комнату, немного почитала на балконе и легла, ощутив на своей подушке запах Алана. Память окатило воспоминаниями из сегодняшнего утра, это было так больно, как будто сердце схватили когтистой лапой и мешали биться, а оно от этого колотилось в ужасе всё сильнее.

Мысль поменять постельное пришла и ушла – я никогда не жила иллюзиями, до этой осени, до того момента, когда поезд тронулся и мимо меня поплыли домики пригорода, деревья и облака, а я сняла обувь и включила музыку, наполняясь предощущением блаженного провала в пространстве-времени, который дарит путешествие.

«Сон – это тоже путешествие, из сегодня в завтра. Я всего лишь пару часов там повитаю, в этих глупых облаках, и утром проснусь реалисткой. Жаль, что мне не снятся сны.»

Когда я читала о них в книгах, это казалось какой-то сказочной суперспособностью – видеть свои фантазии, как наяву, со мной такого не было никогда. В книге о Тёмных Вестниках это объяснялось тем, что у Вестников не бывает тех фаз сна, во время которых другие расы видят сны, поэтому это физиологически невозможно.

«Есть вещи, которые просто не даны.»

В моей памяти мелькали картинки – зелёное море, веера солнечных лучей из-за туч, красная птица, оранжевые фрукты, летучие мыши в парном танце на фоне звёзд. Потом окровавленный Деймон на поляне с белым клевером, бледная Никси, ветер треплет её мятые волосы, лёгкие, как паутинка.