– Алессандро…

Меня позвали несколько раз, прежде чем я вспомнил, что сегодня я не под своей личиной.

– А где твоя прелестная спутница? – спросил его величество.

– Она…

Я крутил головой в поисках Юри. Видел, как она залпом выпила традиционный ликер, приготовленный егерями. Не женское пойло, и даже не мужское. Надо бы найти ее.

– У тебя с ней все серьезно, мой мальчик? – тепло спросил король, и по моему телу тут же разлилась приятная слабость, словно это я сейчас выпил лишнего.

– Да, – рассеянно отвечал я. – Я люблю ее.

Почему я так откровенничаю. Почему не могу лгать ему. Потому что он мой настоящий отец? Я жажду его одобрения, жажду благословения. И даже не чтобы разрушить проклятье. Мне так важно… Почему мне это важно? Горацио всегда был строг со мной.

В глазах слегка потемнело, и я чуть не упал, но король не позволил, придержал меня за плечи.

– Ты устал, сынок?

– Я… да… немного.

Зелье неистовства не может долго поддерживать во мне силы. Избыточное использование магии, и вот результат – я с трудом стою на ногах.

– Надо найти ее. Надо… миа… Юри.

Я встряхнулся и пошел к толпе. Разгоряченные спиртным гости уже брались за луки, взбирались на лошадей, свистели собакам.

Юри нигде не было. Не могла же она пойти в лес? Тревога начала захлестывать мой разум, и я потратил остатки сил, чтобы подсветить ее следы на земле. Вот глупая! Все-таки ушла в лес. Прямо туда, куда рванул первый отряд дворян.

Я бежал по вытоптанной лошадьми дороге, не помня себя от ужаса. Я же сам притащил ее сюда, сам нарядил так, что не отличить от деревца.

– Попал! Я попал!..

– Идиот, ты подстрелил девчонку!..

– Девчонку? Да то был олень…

Всплеск воды.

Юри!

Я на бегу развеивал маскирующие чары, тянущие из меня все силы. Уже не важно. Уже ничего не важно, если ее нет.

Юри…

Скатившись вниз по крутому склону обрыва, я почти сразу увидел ее бледное обескровленное лицо. Ручей заботливо подтолкнул ее к берегу и слизывал грязным языком кровь. Много крови.

– Анастезе… – услышал я свой плачущий голос.

– Мне не больно, Немо, – Она потянула руку к моему лицу и снова позвала по имени. – Совсем не больно.

– Санацио, – упрямо повторял я, чувствуя, что сил мне не хватит, чтобы залечить эту страшную рану.

Я придумывал заклинания на ходу, лишь бы остановить кровотечение, лишь бы насытить угасающее на моих руках тело воздухом.

– Юри, пожалуйста!..

– Метка… Я не озаботилась запретительной меткой, – шептала она. – Я нотариус. Меня нельзя воскреш…

– Тебе она пока не понадобится, Юри. Слышишь?

К нам уже спустились люди. Целители разводили руками, кто-то искренне выражал сожаления.

– Нет, – зарычал я на всех и прижал к себе свой смысл жизни. – Она не мертва. Не мертва!

Я сломал стрелу, продолжая сдерживать кровотечение, и шептал отчаянное «кьюро», пока не потерял сознание.

Я сидела за столом в кабинете Горацио и крутила чашку с отколотой ручкой. Рядом лежала старая миска Луиджи, порванный мячик, капсула для посланий с лапки Селесты и яблоко. Я лениво брала каждый из предметов и подносила к глазам, пытаясь разгадать странный ребус.

– Горацио дорожил всем этим, – проговорила я вслух, но не услышала свой голос.

Я даже попробовала прочистить горло. Не помогло. Собралась было постучать себя по груди, но вспомнила о торчащей из моего тела стреле. Ах, точно, меня же подстрелили! Моя собственная догадка прозвучала в мозгу слишком смиренно и отрешенно.

Я даже щелкнула пальцами свежему слому стрелы. Кто бы мог подумать, что я так глупо умру. И кто бы мог подумать, что моя загробная жизнь начнется с конторы Горацио Торрагроссы. Это мое незаконченное дело теперь? А-то думала, что застряну в подготовке к свадьбе. Я же вроде об этом мечтала. А еще о дипломе. Да много о чем…

Даже грустно немного стало и одиноко.

Яблоко вдруг катнулось по столу, и я быстро поймала его, прежде, чем оно упало.

Недовольно я уставилась на Септимуса, который вдруг принялся жонглировать артефактами. Я даже забыла, что нахожусь в каком-то чистилище, ругалась на своего питомца и пыталась отнять у него предметы, а он возьми и опутай щупальце вокруг стрелы.

– Нет… Нет, Септимус, даже не думай. Я же кровью… истеку.

Чудовищная боль вырвала меня из галлюцинаций и ударила спиной о землю. Я дышала. Судорожно, болезненно, но дышала, отплевывая грязь и кровь и пытаясь ослабевшими руками поднять с себя что-то тяжелое.