Арфы были дорогим и редким инструментом, свою мама привезла из родительского дома, а её мама привезла её из Мира лесных эльфов, где жил создатель прекрасных арф, который сам выращивал деревья для них, сам пропитывал древесину и сам делал драгоценные украшения для накладок на готовый инструмент. Я знала его имя, оно было написано на арфе, больше я о нём ничего не знала, только имя и то, что носитель этого имени гений. Эльфы, в большинстве своём, были довольно легкомысленными созданиями, зато если они находили дело своей жизни, они достигали в нём совершенства, отточенного тысячелетиями.

«Интересно, я найду своё дело?»

Играть на музыкальных инструментах, петь и писать стихи у эльфов «делом» не считалось, это умели все и делали все, просто для поддержания душевного здоровья, гномы с этой целью занимались физкультурой. Чтобы назвать музыку своим «делом», нужно было создать поистине гениальный шедевр, я сомневалась, что способна на такое.

«А что тогда?»

Я училась на врача, профессия была важная и нужная, уважаемая, но я не чувствовала в себе какого-то особенного таланта в этом вопросе.

Я уснула под утро, так ничего и не придумав, а когда проснулась, решила оставить эти бесполезные мысли – я всё равно пойду работать туда, где будут больше платить, так зачем травить душу.

Планов на сегодня у меня не было – на Грани Тор в воскресенье не работал практически никто, даже кафе и магазины закрывались пораньше, так что путь у меня был только один – в библиотеку. Перевод меня утомил, хотелось сменить сферу деятельности и поискать ответы на накопившиеся вопросы.

Я пошла в ванную, а когда привела себя в порядок и пришла на кухню, Алан тоже был там, заваривал чай и красиво раскладывал на тарелке кусочки лимона. Он обернулся на звук моих шагов и улыбнулся, как самый лучший в мире муж, который немножечко напортачил, но очень сильно раскаивается:

– Доброе утро. Как спалось?

– Доброе, – я совершенно неосознанно произнесла это с интонацией, которая всегда страшно раздражала меня в моей матери – высокомерное снисхождение ко всему миру, который отвратителен и жалок, но при этом не заслуживает даже того, чтобы тратить на него хоть одно критическое замечание. Я не хотела превращаться в неё, но, судя по всему, это была магия брачного контракта.

Алан с заискивающей улыбкой указал мне на стул, поставил на стол одну чашку, напротив поставил вторую, посередине поставил блюдце с лимоном, полюбовался и сел, улыбнулся мне:

– Присаживайся, я старался.

Я села, взяла чашку и сделала глоток, поставила на место, сказала без капли заинтересованности:

– А тебе как спалось?

– Кошмарно, если честно, – нервно рассмеялся Алан, сделал глоток чая, взял ломтик лимона и засунул в рот, скривился, но прожевал и проглотил, я смотрела на это без выражения. Он выпил залпом полчашки чая, улыбнулся и сказал: – Я сегодня буду подписывать контракты с автосалонами, потом будет афтепати, здесь, поможешь организовать?

– Сегодня? – переспросила я, даже не с целью уточнить, а просто чтобы увидеть его лицо, когда он будет говорить о мероприятии, на подготовку к которому у меня меньше суток.

– Сегодня, да.

– Сколько будет гостей, кто они, какие предпочитают развлечения?

??????????????????????????

– Море гостей! – радостно развёл руками Алан, допил до дна одним глотком, чуть не облившись, и встал, громко припечатывая чашку к столу. – Драгоценная супруга, покажи всё, на что ты способна, и ни в чём себе не отказывай! Твой муж богат, хоть и свинья. Или свинья, хоть и богат? Что первично?

– Первозданный хаос первичен.

«В тебе его около девяноста девяти процентов.»

Алан рассмеялся, гадко поцеловал меня в щёку и ушёл. Я дала себе двадцать минут на чай и серую книгу про страдания, а потом собралась и пошла временно исполнять обязанности жены.

***

Естественно, вечеринка превратилась в бардак. Алан не назвал мне ни количества гостей, ни времени, к которому они приглашены, ни формы одежды, поэтому я стала готовиться так, как будто вечеринка начнётся через час, и не прогадала – он притащил первых гостей в десять утра, это был перепуганный полугном с женой, который занимался торговлей лошадьми и упряжью, и вообще не особенно понимал, что ему здесь делать. Почти сразу после него пришли молодые бизнесмены с восточного берега, они привели девушек-аксессуаров, и я увела торговца с женой в другую комнату. Потом пришла компания стариков с «племянницами», и один старик с женой-старушкой, этих я тоже развела по разным комнатам, благо, размер пентхауса позволял. Закуски доставляли непрерывно, я принимала один заказ и тут же делала ещё два, непрестанно звонила и писала во все рестораны, мстительно обещая двойную переплату за срочность и прося прислать счёт на имя Алана Брауна.

«Миссис Браун та ещё мотовка, дорогой. Хотел испытать меня на прочность – изволь.»

К восьми вечера наконец-то пришёл Алан, приведя в и так забитый номер ещё толпу безобразно пьяных мужчин и группу музыкантов с оборудованием. Они распаковались на восточной террасе, сразу же включили дым-машину, мелькающий свет и очень громкий звук, стали курить в абсолютно всех комнатах, приводя в недоумение ту компанию, которую я собрала отдельно и развлекала лично, дистанцировав от девушек-аксессуаров и их папиков, которые прекрасно умели развлекаться самостоятельно.