— Всё нормально, — сказала я, толкнула калитку и вошла, жестом приглашая его за собой, указала на лавочку у крыльца, которую сама сделала в прошлом году: — Присядь. Я сейчас принесу.

Он сел, я достала запасные ключи из-под тайной доски и очень тихо открыла дверь, делая вид, что у меня никаких сюрпризов, я просто не хочу тревожить маму ради такой ерунды, я вообще на минуточку и сейчас уйду.

Войдя, я на автомате сняла куртку и бросила в кресло на веранде, а потом замерла и осознала, что я сделала.

«Как ему это удаётся? Второй раз!»

На моём кресле лежали две, просто две куртки одного парня, и я оба раза не поняла, каким образом они на мне оказались.

«Ниндзя, блин. Стиль призрачной куртки.»

Я схватилась за голову, беззвучно вопя в себя, где мой вопль могли услышать только мои личные черти, которые решили, что я ору потому, что моей грешной душеньке холодно. Меня опять бросило в жар, я схватилась дрожащими руками за телефон и набрала Великую, которая меня сюда привела, а потом бросила выкарабкиваться самостоятельно.

— Да, Маш?

— Санюшка... — я стала шмыгать носом и издавать звуки рыдающего привидения, — что мне делать?

— Эм... А что ты уже сделала?

— Ничего.

— Ну, продолжай делать ничего — он поймёт, что зря пришёл, и уйдёт.

— Ну Сань...

— Что ты хочешь услышать?

Я ничего не хотела услышать, я хотела рыдать в трубку, а она чтобы утешала. Но это было не в её стиле сегодня, похоже.

— Маша, а как ты хотела? Я тебе сказала чётко, что и как надо делать! Нет — ты не будешь заниматься скучной ерундой, тебе так не нравится, тебе надо, чтобы весело, задорно, с ветерком! Ну, лови. Что тебе сказать? Нравится? Ветер в ушах весело свистит?

— Ну Саша... Мне помощь нужна, а не критика!

— Помощь тебе? Пророчество от Великой Саньи? Без проблем. Жди сообщение, сейчас напишу, чтобы вещдок был, с датой и временем.

— Хорошо.

Она положила трубку, мне стало немного легче, но глубоко внутри чуть-чуть тревожно. Я пошла на кухню вымыть руки, увидела свет в маминой спальне, оттуда раздавались звуки притопов и прихлопов — танцует в наушниках, она не слышала, как я вошла. Мне уже было немного легче, и я решила заглянуть поздороваться, как будто если я всё сделаю правильно сейчас, то моего вранья минуту назад как бы не было. Приоткрыла дверь, полюбовалась мамиными танцами, пока она меня не заметила, она сняла наушники и улыбнулась:

— Ты пришла уже? А я не слышу, зарядку делаю.

— Я вижу. Не, я не пришла, я на минутку, куртку возьму и пойду.

— А чего так рано?

— Андрюха подрался и нас выгнали, — закатила глаза я, мама вздохнула, но промолчала. Я помахала ей и закрыла дверь, она там опять запрыгала, меня это почему-то дико расслабило и успокоило. Я вымыла руки, вытерла лишнюю косметику, расчесалась и открыла холодильник, застыв перед ним в позе чайника, который что-то хочет съесть, но пока не знает, что.

«У нас в холодильнике даже льда нет. В фильмах у всех всегда есть лёд. Откуда он у них берётся? Ещё и специальная штука для него, чтобы к синякам прикладывать. Я даже не знаю, где она продаётся и как называется.»

Смирившись в тем, что как в кино не будет, я взяла яблоко, вымыла, вытерла и пошла к Честеру.

Он сидел на моей лавочке в позе туриста на Багамах, раскинув руки и загорая в лучах белой питерской ночи, скосил на меня глаза и улыбнулся, моё спокойствие опять вспыхнуло и сгорело, я отвела глаза и протянула ему яблоко:

— На, приложи к синяку. Льда нет.

Он улыбнулся шире, взял яблоко и откусил большой кусок, с наслаждением. Я посмотрела на него осуждающе, ну, я надеялась, что это выглядит осуждающе. Я не умела так смотреть, как Санюшка, чтобы все сразу стали покладистые и пошли молча куда я говорю. Честер дожевал и сказал:

— Не нужен мне лёд, успокойся, он меня не сильно ударил. Он вообще бить не умеет. Нахрена тогда бросаться, интересно?

Мне стало обидно за Андрюху и я сказала:

— Он бросается не с целью победить, а с целью защитить.

Он усмехнулся и смерил меня взглядом:

— Тебя? От меня?

Я отвела глаза, он откусил ещё яблока и стал смотреть на небо, потом посмотрел на меня и сказал с печальной жалостью:

— Расслабься, белочка, я тебя не съем. Просто принеси мою куртку и покажи где автобусная остановка, и я пойду. Скажешь своей долбанутой Альбине, что мы расстались. Если мы случайно пересечёмся, я подтвержу. Но мы вряд ли пересечёмся, я редко здесь бываю.

— Ладно.

Я медленно развернулась на подгибающихся ногах и пошла обратно в дом, надеясь, что по мне не видно, насколько меня вышибло из равновесия этой новостью.