– Надо, Эндрю, надо, – не менее картинно ответил Миша и двинулся к сцене.

– Дамы и господа! Товарищи! – начал он, обращаясь к залу. – В нашем мире много несправедливости! А с помощью чего испокон веков добивались справедливости благородные люди? Правильно! С помощью оружия!

В этот момент галантный гарсон поднес Мише длинный деревянный футляр. Крышка футляра была открыта. В нем на бархатной подложке лежала блестящая сабля. Миша взял ее в руки и поднял над головой.

– Это шашка Будённого – великого русского маршала. Таких в мире всего две. Одна здесь с нами, вторая в Москве в музее воинской славы.

Зал с любопытством наблюдал за очередным чудачеством хозяина заведения.

– А этот сосуд называется «Мельхиседек», что на библейском означает «справедливость». И в нем тридцать литров прекрасного французского шампанского!

Через весь зал по направлению к сцене официанты катили украшенную бенгальскими огнями конструкцию, напоминающую танк. Башней у танка была уложенная на бок гигантская бутылка характерной формы, а дулом – длинное вытянутое горлышко. Зал заметно оживился.

– Тридцать литров справедливости, друзья! И я собираюсь сейчас добыть ее для вас с помощью этой сабли.

Оркестр заиграл тушь. Многие встали со своих мест, чтобы получше разглядеть происходящее.

Миша подошел к тележке и неторопливо приставил острие сабли к горлышку. Несколько раз он плавно, словно поглаживая, провел клинком по стволу туда-сюда, после чего резким размашистым движением снес бутылочное горлышко аккурат в том месте, где была пробка («Херак!»). Из отверстия ударила струя шипучей жидкости. Зал аплодировал и шумел от восторга. Мало кто был готов к такому исходу. Миша первым налил бокал.

– Преисполнимся же справедливости, друзья! До дна! Пусть каждый отведает вкус справедливости! И однажды мы добьемся ее для всего мира!

Потом были песни и танцы. Под мелодию «Кэптан Джек» Миша пел свои собственные слова. В русском переводе они звучали примерно так:

Губочки, сисечки, попочки, писечки

Э-ё коммунизм (э-ё коммунизм!) – берегись капитализм

Любим девушек мы разных: черных, белых, синих, красных

Ручки вверх, ручки вниз – будем строить коммунизм

Ручки вниз, ручки вверх – любим девушек мы всех

Все танцуют вместе с нами – коммунизм не за горами

Три-четыре, три два раз – веселись рабочий класс…

Сложно было понять, выдумывал он эти фразы на ходу или заготовил заранее. Слова, конечно, были полной белибердой, но публике они заходили нормально, некоторые даже подпевали.

«Как же напился сегодня этот забавный русский паренек», – думали отдыхающие, благодушно посматривая на сцену. И только Эндрю знал, что Миша в этот вечер выпил совсем немного. Буквально через несколько часов ему предстояло совершить непростое и, возможно, самое главное путешествие в своей жизни.

Вскоре ребята покинули заведение, они решили провести остаток вечера у Миши на яхте, в более уютной и спокойной обстановке. Несколько девушек из подтанцовки охотно согласились составить ребятам компанию.

– Время прошло, следы испарились! – шутил Миша, подмигивая другу, когда компания спускалась в зону отдыха. – Теперь ни одному буржую даже с самым тонким обонянием не разнюхать Великой тайны революции!

Ребята общались, слушали музыку, дегустировали напитки из бара. Миша был и весел, и грустен одновременно. Он понимал, что сегодня он, возможно, в последний раз отдыхает на борту своей любимой яхты.

Пожилой мужчина с цепким умным взглядом вышел из подземного перехода и направился вниз по Тверской. Марк Антонович любил проехаться на метро, пройтись пешком любимым маршрутом. Это помогало настроиться на нужный ритм, почувствовать внутренний пульс столицы. Мужчина всматривался в лица людей, прислушивался к разговорам. Оперативки и аналитические отчеты о социальном самочувствии страны – это хорошо, но ничто не заменит личных впечатлений.

Марк Антонович был реалистом и скептически относился к результатам всевозможных соцопросов и институциональных исследований общественного мнения. Он слишком хорошо знал, как и для чего они делаются. Практика жизни убедительно доказала, что самые правильные, самые достоверные данные об умонастроениях – это те, что удается добыть непосредственно из тела общества, когда само «тело» при этом ни о чем не догадывается. Потому-то Марк Антонович всячески поощрял в своем ведомстве «хождение в народ» или «выход в поле» – так обычно называли непосредственные вылазки подчиненных в общественные места. Особенно он ценил разработанный им самим метод социального погружения, когда сотрудник вживался в иную роль, осваивал какое-либо необычное ремесло, становился своим в каком-нибудь сообществе. Причем совершенно неважно, что это было за сообщество: байкеры, наркодилеры или профессиональный союз писателей. Это помогало не терять связь с почвой и защититься от профессиональных деформаций.

Мужчина остановился возле вагончика фастфуда «Русский кебаб» и заказал себе кофе с шавермой. Кофе был так себе (чего ожидать от уличной кафешки), а вот шаверма была очень даже ничего. Плакат социальной рекламы на торце дома напротив агитировал поступать на военную службу. Внезапно внимание мужчины привлек бомж, который лениво тащил за собой какую-то коричневую штуку на колесиках. Бомж остановился неподалеку и апатично копался в мусорном контейнере. Марк Антонович некоторое время всматривался в его лицо со вспухшей щекой, потом отставил в сторону кофе и направился к бедолаге.