Альбина Сергеевна ставит перед Марусей тарелку с оладушками.

А потом опускается на колени перед стулом и начинает обнимать малышку, что-то причитая.

Она тоже имеет на это полное право.

– Я уж заглядывала к вам в спальню. Вы так сладко сопели. Хотела вас разбудить, да не решилась, - сообщает мне.

– Я рада, что вы здесь.

– Я тоже рада, милая, я тоже. Садись. Тебе завтрак положу. Богдан твой уже поел, уехал по делам, в больницу и ещё куда-то. Он у тебя молчаливый.

– Он не мой и не у меня… - протестую.

– Да-да-да, - кивает моя благодетельница, не споря, но её улыбочка говорит об обратном.

Все мы сегодня чувствуем облегчение, и настроение наше приподнято.

Даже не верится, что вчера ощущали жуткое отчаяние. Слава Богу, что всё разрешилось так быстро.

Белоусов возвращается в течение часа. Мы как раз в гостиной смотрим мультики с Марусей и Альбиной Сергеевной. Молча смотрим, потому что говорить не хочется.

Богдан подходит к дочери и садится рядом. Не трогает её, ничего не спрашивает. Ни у меня, ни у неё. Просто даёт к себе привыкнуть.

Чудеса, но какое-то время спустя Маруся немыслимым образом перебирается к нему на колени. Сама.

Я удивлена, если не сказать больше. Обычно она к незнакомым настороженно. И предпочитает утыкаться лицом мне в ноги в поисках защиты. А тут сама на руки пошла.

Белоусов странно улыбается, по-глупому даже как-то. Интересно, он сам осознаёт, как выглядит? Наверное, нет…

Когда Маруся сползает на ковёр и топает к «ба», Богдан указывает кивком на одну из комнат на первом этаже, и мы уходим поговорить.

– Ну что там? Что врач сказал?

– Он ещё ночью звонил, они сразу в лаборатории кровь исследовали. Я не стал вас будить. А так… немного алкоголя в крови. Видимо, дали ей чего-то хлебнуть, что она заснула так крепко и глубоко.

– Боже… это…

– Концентрация невысокая для её габаритов, так что сон – естественная реакция.

Потрясённо качаю головой.

– Не переживай, меня уверили, что даже капельница не понадобится. Всё пройдёт естественным путём без последствий, пить больше давать чистой воды.

Киваю, хоть какие-то хорошие новости.

Я опускаюсь на диван возле окна, и Богдан садится рядом. Складывает ладони домиком, будто в молящем жесте, касается подбородком макушки получившегося треугольника.

– Алина… я тебя прошу… не требую, но прошу… поехали со мной.

– Зачем?

– Теперь поводов ещё больше. У нас общий ребёнок.

– И только?

– Ты нужна меня. И Маша тоже нужна. Вы обе. Мне, конечно, надо ещё к этому привыкнуть, но… отпустить я не смогу. Поехали?

Мы смотрим друг на друга. И думаю, это максимум откровенности, которой я могу добиться от Белоусова. Он не станет рассыпаться в признаниях, но даже за этими словами стоит многое.

– В каком качестве мы с тобой поедем? – всё-таки задаю этот вопрос.

– В качестве… семьи?

– Это ты меня спрашиваешь?

– Нет. Предлагаю.

– Я тебя совсем не знаю.

– Я могу быть не так уж плох, - усмехается. – Просто поверь.

– Сложно это, Богдан Сергеевич. После всего, что ты вытворял в прошлом.

Накрываю лицо ладонями, не понимая, что делать.

– Оставим прошлое в прошлом?

Богдан трогает меня за запястье: легонько так, аккуратно, не в своей обычной «хватательной» манере.

– Мы можем побыть здесь какое-то время. Но, Алина, нам всё равно придётся уехать. И лучше с этим не тянуть.

– Я устала бегать.

– Иногда стоит отбежать подальше, чтобы обезопасить себя и родных. Когда я был одиночкой, у конкурентов было мало рычагов давления на меня. А теперь есть ты и Маруся. Я за вас волнуюсь. Это видно. И плохо, что это видно.

Делаю глубокий вдох и выдох, отвожу руки от лица.

– Понимаю.

Богдан наклоняет голову к плечу.

– Могла бы ты быть со мной?

– Спрашиваешь, а не приказываешь?

– Для разнообразия, - иронично добавляет.

Я молчу, покусывая губу, думая, как сформулировать ответ.

– Возможно. Не знаю, если честно.

В голове крутятся слова Альбины Сергеевны, что я боюсь решиться позволить быть себе счастливой. Только как это сделать рядом с Богданом, когда до недавнего времени он показывал себя исключительно как подонок. И пускай меня к нему влечёт, сути это не меняет.