Шрифт:
Когда девушка забирает кофе и убегает, бывший расплывается в неприятной улыбке: гадкой, язвительной, угрожающей.
Вынимает телефон из кармана, одним пальцем жмёт вызов, смотря не на экран, а на меня.
– Не, не хочет… - тянет гнусаво.
– Бери девчонку. Так посговорчивей будет. Ага, прямо сейчас.
Саша скалится, а я чуть ли не прыгаю на него, хватая за рукав. Внутри всё леденеет.
– Какую девчонку? Что значит бери?
– До свидания, Алинчик.
Отходит на шаг, поднимая руки вверх и продолжая ухмыляться.
– Стой!
Саша уже на выходе из кафе, а я бегу за ним.
– Стой! – наскакиваю со спины, пытаясь ухватить за плечи, но он ловко сбрасывает с себя.
Спотыкаюсь и падаю на асфальт, больно ударяясь бедром о бугристый участок: тут корень дерева вздыбил покрытие, пытаясь прорваться к свету.
Саша наклоняется, загораживая собой дневной свет.
– Если хочешь увидеть дочь живой и невредимой, сделаешь, как я скажу, шалава…
Контракт. Я заберу тебя. Глава 10
– Алина? Алина? Алина?
Этот голос на репите…
Вскидываю голову и вижу его… ГлавГада… Почему он будто в тумане? Лицо подёрнуто рябью.
Моргаю… становится чуть лучше, но не совсем. И слова, будто издалека. Очень медленно оседают в воспалённом мозге.
– Что случилось? Ты плачешь? Набрала меня и замолчала... Что-то произошло? – спрашивает, а потом тут же отвечает. – Ну, конечно, произошло. Алина, соберись, что с тобой? Мне нужны подробности.
Его голос становится строже, это несколько помогает мне прийти в себя.
Я всё ещё на улице… так и сижу на асфальте под палящим солнцем. Саша уехал, а я не нашла в себе сил встать. Кажется, кто-то из посетителей, вроде девушка, пыталась привести меня в чувство, но я отмахнулась, и она ушла.
– Алина?
Реальность снежной лавиной давит на грудь… дышать не могу.
– Они забрали её… - шепчу с трудом.
– Кто? Кого?
– Они забрали её… нашу дочь.
Богдан отшатывается в шоке.
– Что? Что ты сказала?
– Саша был здесь, он кому-то позвонил, и они забрали нашу дочь.
Это выходит у меня уже более чётко и громко.
– Нашу дочь?
– Да, - из груди вырывается рыдание. Не так я планировала ему об этом сообщить. – Маруся – твоя дочь. Хочешь верь, хочешь нет, хочешь подавай на генетическую экспертизу. Не знаю как, но я забеременела и… родила Машеньку. Я… прости… я не смогла избавиться от ребёнка… Я… у меня больше никого не было, Богдан. Она твоя… Твоя и… моя.
Закрываю лицо ладонями и плачу с новой силой.
Мне страшно за дочь и страшно, что Богдан не поверит. Если он сейчас уйдёт… я останусь совсем одна против целого мира.
– Так… - Его ладони сжимают мои плечи. – Поднимайся и пошли.
Ноги дрожат, но я встаю. Делаю пару шагов, потом оборачиваюсь на кафе.
– Там вещи… мне надо взять телефон. Они позвонят… Должны позвонить… по крайней мере.
– Стой здесь, я сейчас.
Богдан скрывается в кафе, меньше чем через минуту возвращается с моей сумкой и телефоном.
Беру сотовый, на экране, кажется, сотня пропущенных от Альбины Сергеевны.
Внутри холодеет. Я уже знаю, что она мне скажет. Хочется выть… зубы скрипят, так сильно их сжимаю, что, кажется, могу стереть в пыль.
– М-моя доченька… м-моя доченька… - рыдаю, а Богдан прижимает меня к себе.
Его ладонь гладит мою спину.
– Тихо… тихо… всё будет хорошо. Я не позволю им ничего ей сделать.
– Но как!? – отталкиваюсь, цепляюсь за его футболку, готовая душу из Белоусова вытрясти. – Как? Ты не всесилен… а я не знаю, куда её увезли… Не знаю!
– Это маленький город, Алина.
– Он говорит спокойно, по крайней мере, старается, чтобы не провоцировать меня на ещё большую истерику. – Я сейчас сделаю несколько звонков, и мы выясним, где они.
Хотелось бы мне верить.
– Пошли…
Шаркаю до машины.
– Напарница ещё не появилась… время… - бормочу под нос.
– Забей…
– Да я… уже… - делаю дрожащий вдох.
Как же сложно взять себя в руки, но надо… надо.
В салоне авто я перезваниваю нашей «бабушке», та, как и я, захлёбываясь в рыданиях и коря себя на чём свет стоит, рассказывает о высоком мужике в чёрной футболке, подкараулившем их у подъезда и унесшим Марусеньку.
– Алина, я виновата… это я виновата… Боже… не отбила нашу малышку. Кто это? Что будет, Алиночка? Что они ей сделают?