— Скажи, Костя, он на чем-нибудь конкретном настаивал? Было у него какое-нибудь предложение?

— Следователь-то этот, Лопатин? — спросил Терехов.

— Да.

— Нет, просто рассказал он мне, как Берестов с бандой расправился. Красочно так рассказал, в деталях.

— У него какие-то претензии к Берестову? — спросил Шубин.

— Нет, по крайней мере, мне он их не высказывал. Более того, мне показалось, что он им восхищался. Потом в доверительном тоне он рассказал мне о давнем столкновении Берестова с бандитами в поезде Новосибирск — Москва в сентябре этого года, о котором статья была в «Новосибирском комсомольце».

— Ну, там-то Василий на подхвате был у военного.

— Все так, но Лопатин подчёркивал, что Василий второй раз оказался в экстремальной ситуации и оба раз действовал весьма хладнокровно.

— Он тебя подталкивал к какому-то выводу? — предположил Мирон Афанасьевич.

— Да, а я никак не подталкивался и тогда он задал мне вопрос, что называется в лоб.

— Какой? Говори уж, не томи.

— Вы, говорит, не боитесь держать в школе рядом с детьми такого человека, как Василий Берестов?

— Он что, с ума сошёл или подозревает Берестова в чём-то?

— Вот, Мирон, я тоже сначала, как и ты возмутился. А уже потом, когда следователь ушёл, я задумался. Понимаешь, этот молодой человек, своими руками хладнокровно убил несколько человек. Да, он действовал на стороне закона, но факт остаётся фактом. Он способен спокойно лишить человека жизни. И такой человек учится в школе, среди детей, которые падают в обморок, когда поранятся перочинным ножичком.

Некоторое время оба молчали. Мирон Афанасьевич закурил и подвинул пачку с папиросами к другу, предлагая тому тоже закурить. Но, Константин Андреевич отказался:

— Я тебе не говорил, я ведь курить бросил. Просыпаюсь как-то поутру и закрутился, дела навалились. Только к обеду до меня дошло, что я не курил все это время. Прислушался к себе, а курить-то и не хочется, вот никакого желания нет. С тех пор и не курю.

— Ну, ты даёшь, Костя, аж завидки берут.

— Ты знаешь, Мирон, хочу тебе ещё один эпизод про Берестова рассказать.

— Ну-ка, ну-ка, давай рассказывай, я весь во внимании.

— Берестов только-только появился в нашей школе и несколько десятиклассников решили испытать его, создав конфликтную ситуацию. Дело происходило в столовой во время обеденного перерыва. Берестов оставил свои тарелки с едой на столе и пошёл в буфет. А парни в это время его стол и заняли. Сидят, кушают, меж собой переглядываются, ждут, что наш Вася делать будет.

Терехов замолчал, хитро поглядывая на своего друга и начальника. Потом продолжил:

— Вот ты бы на его месте, что сделал? Учитывая, что ты второй день учишься в новой для тебя школе, никого не знаешь, тебя никто не знает.

Шубин задумался, затянулся папиросой, шумно выпуская дым в сторону.

— Ну, ты и задачки любишь подбрасывать. Так сразу и не скажу, что я сделал бы на его месте.

— Ты учти ещё, что время обеда, столовая полна народу, а за соседними столиками сидят школьники и с любопытством ждут продолжения спектакля.

— Сдаюсь, не знаю я, чтобы сделал. Может быть, в драку полез, может матерком бы их обложил, тарелку с супом на голову кому-нибудь из них надел. А может, вызвал их после уроков встретиться, обсудить, так сказать ситуацию. Ты мне расскажи, как Берестов из этого положения вышел.

— Ты только не забывай, что он до этого вообще в школе никогда не учился, и опыта школьной жизни у него к тому времени совершенно не было. Так вот, он неторопливо обошёл вокруг стола, запоминая лица парней. Я потом беседовал с каждым из них, так они признавались, что когда встречались с ним взглядом, то кусок в горле у них колом вставал, и возникало желание удрать. Они понимали, что будут наказаны. Ещё не знали, как он их накажет, но понимание этого уже было. Так вот, обойдя стол и каждому, заглянув в глаза, он громко и вежливо попросил освободить стол, поскольку он первый его занял. Ни за что не догадаешься, что произошло дальше.

— Рассказывай, не томи.

— Парни, побросав всё, выскочили из-за стола и убежали, все как один, держась за животы.

— Это он на них страху такого навёл, что они сдриснули, что ли? — спросил Мирон Афанасьевич.

— Факт остаётся фактом, все они побежали в туалет, а после обеда в школе их не видели.

— Значит, обосрались, — сделал вывод Мирон Афанасьевич.

Терехов промолчал, не став комментировать очевидное.

— Здесь можно сделать ещё один вывод, — сказал Шубин. — Наш Берестов умеет контролировать свои эмоции и держать себя в руках.

— А ты можешь быть уверенным на сто процентов, что он ВСЕГДА сможет держать себя в руках? Ведь он мог легко побить мальчишек. А если бы он не сдержался? Тебе не кажется, Мирон, что этот твой Берестов — волк в овечьей шкуре?

— Знаешь, что я тебе скажу, Костя. Мы с тобой оба воевали и в Германскую и в Гражданскую войны. Прошли, что называется, огонь, воду и медные трубы. И мы с тобой не одни такие работаем в системе просвещения, в постоянном контакте с ребятами. У многих из нас кровь на руках. Особенно у разведчиков, они те ещё душегубы. И что-то я не слышал, чтобы кто-то из таких учителей хотя бы одного ребёнка обидел. И ведь многим из нас в те далёкие времена было по 17–18 лет. Так что, запретить им всем работать учителями? А ведь многие из них и сейчас справились бы с бандитами не хуже Василия Берестова.