Но из-за Соколовского, который постоянно портит мне не только все планы, но и жизнь, всё пошло псу под хвост!

— А где ваш, — Разумов делает небольшую паузу, подбирая верное определение роли Соколовского в нашем вынужденном тандеме, — напарник?

— Я здесь. — Подаёт голос виновник торжества и поднимается с места.

— Почему сидите порознь? — Задаёт резонный вопрос профессор. — Вы же мне вместе должны были отработку сдавать. Один доклад на двоих. — Спокойно басит мужчина.

После его слов я окончательно леденею.

Всё пропало. Это конец.

— Всё так, Виктор Сергеевич. — Рапортует Глеб, словно он в армии, а не в университете.

— Тогда пересядьте поближе к своей напарнице, молодой человек. — Преподаватель смотрит на нас двоих смеющимся взглядом. И у меня появляется небольшая надежда на то, что мой план выгорит.

Если он не настолько суров, как кажется, то всё пройдёт пучком. Мы объясним ему, что не смогли сработаться вместе и попросим рассказать доклады самостоятельно. Каждый свой.

Соколовский садится рядом со мной. Складывает перед собой руки в замок. И чего-то ждёт. Его губы подрагивают так, будто он едва сдерживает улыбку.

И чего смешного, не понимаю?!

У меня чуть ли пар из ушей не валит от беспечности мажора, что сидит рядом.

— Скворцова, ваш доклад, — просит Разумов, протягивая руку.

Я отдаю профессору свою работу. Тот быстро пробегает по нему глазами и одобрительно кивает в конце.

— Неплохо. Хорошая работа. Теперь презентуйте.

Виктор Сергеевич расслабленно откидывается в кресле, поворачивается корпусом к доске и ждёт, пока мы с Соколовским встанем и начнём доклад.

Я мнусь. Глеб иронично косится на меня, ничего не предпринимая. Разумов ждёт. Другие отработчики — тоже.

— Мы готовили разные доклады, Виктор Сергеевич. — Решаюсь я. Внутри всё замирает в ожидании ответа.

— Вот как? — Вскидывает брови профессор. — Почему? — Интересуется всё в той же невозмутимой манере.

— Мы не сошлись во мнениях. — Разводит руками брюнет, всё же решая поучаствовать в беседе.

— То, что вы не сошлись во мнениях, мне было понятно ещё на лекции. Я просил вас подготовить общий, — он делает акцент на последнем слове, подтверждая то, что Глеб был прав, — доклад. Тем самым я был бы уверен, что вы сработаетесь со Скворцовой, и больше не будете отвлекать от лекции ни меня, ни себя, ни других.

Я удивленно таращусь на Разумова круглыми, как блюдца, глазами. И, кажется, что Соколовский, не меньше меня удивлён ответом преподавателя.

Возникает небольшая пауза. Кивая самому себе, словно и без того всё ясно, Виктор Сергеевич вздыхает и выносит нам приговор:

— Что ж, всё с вами ясно, молодые люди. На сегодня вы свободны. Жду вас через неделю с общим докладом. — И поправляет сам себя, выставив вверх указательный палец. — Пардон. С двумя общими докладами. Чтобы уж наверняка сработались.

— Это всё из-за тебя!

Я вылетаю из дверей альма-матер и всплёскиваю руками вверх. Мне всё равно, кто меня услышит в наступающих сумерках. Белка или сокурсник — всё одно. Злость, обида и досада бурлят в крови обжигающей смесью. И мне нужно выплеснуть их наружу. Больше не могу держать в себе.

— Ну да, конечно, из-за меня, — на удивление спокойным, но ироничным тоном отвечает Соколовский, неспешно плетущийся следом за мной. — Это же не я тебя предупреждал, что надо вместе рассказывать. Не я за тобой неделю бегал, чтобы доклад вместе составить.

Я оборачиваю и лицезрею, как мажор закатывает глаза. Он останавливается посреди дворика, скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит на меня.

— Что?! — Выплёвываю я и тоже останавливаюсь.

Мне нужно на ком-то сорвать злость и Глеб подходящая цель. Если бы не он, всего бы этого не было. Я бы спокойно училась, завела бы дружбу с Красновым. Возможно, даже встречаться с ним начала. И стипендия бы у меня была к следующему семестру.

Всё бы было нормально! Даже отлично!

Но, видимо, в параллельной Вселенной.

— Пораскинь мозгами, блондиночка, — недовольно цокает брюнет. — Вдумайся в то, что я тебе только что сказал. И признай, что не права. — Произносит так, будто разжёвывает несмышленому ребёнку.

— Да ты… — Я аж задыхаюсь от возмущения. Из глаз грозятся посыпаться искры.

Прикрываю глаза. Сжимаю и разжимаю ладони, пытаясь успокоиться. Остыть. Но получается плохо. Перед глазами красная пелена, а в крови — жажда убивать.

— Продолжай. — Янтарные глаза парня опасно сверкают в сгущающихся сумерках. Он опускает руки, после чего засовывает их в карманы широких штанов цвета хаки.