Лицо ее осунулось; она заметалась.

Кротов взял ее руку. Пульс бился учащенно, потом замирал и снова бешено бился.

– - Молодец Костя!
– - вдруг сказала она, -- мой светлый... мой милый... Ты говорил, что, умирая, надо показать, как умирать надо. И показал!..

Она заметалась и начала говорить шепотом.

Кротов отер с ее лица пот, потом вытер свое лицо. Теперь уже переход "туда". Она бредит и счастлива.

– - Да, да! Мы уедем... только времени мало, -- шептала она, -- здесь хлопочут. За нами он... он следит! Они на каторгу нас, а мы в Лондон... хорошо... мы еще поживем... Папа, папа, ты любишь меня, да? Зачем ты грустный? Ты и его полюбишь, да? И все вместе... Прочь! вы не смеете прикасаться ко мне... Здесь не застенок...

Она очнулась и раскрыла глаза, тяжело переводя дух.

– - Пить!

Кротов подал ей кружку.

Девушка глотнула и потом прошептала:

– - Волоса... отрежьте... папе... пожалуйста... он...
– - и опять заметалась.

Кротов нагнулся над нею.

Она вздрогнула, голова ее судорожно метнулась, в горле заклокотало.

– - Кончается, -- тихо сказана сиделка, стоя на пороге комнаты и крестясь.

– - Все!
– - произнес Кротов, и, сложив руки на груди девушки, поправил ее скатившуюся голову и осторожно поцеловал в лоб.

– - Принесите ножницы, -- сказал он сиделке.

Она принесла и с удивлением увидела, как доктор отрезал у покойницы прядь волос и бережно завернул их в носовой платок.

Потом он вышел в аптеку и сказал фельдшеру:

– - Все, Кузьма Никифорович, -- скончалась!

Тот широко перекрестился.

– - Слава Господу, -- проговорил он дрогнувшим голосом, -- без надругания! Сама!

Кротов спустился в главный корпус и вошел в дежурную комнату. Виноградов с шашкой через плечо, не снимая фуражки, лежал на диване и громко храпел.

Кротов присел к своему столу, засветил лампочку и дрожащей рукою составил рапорт о смерти политической осужденной Холиной, происшедшей от паралича дыхательных органов, вследствие приема кокаина в количестве до 10 граммов.

Потом он встал и растолкал Виноградова. Тот сразу проснулся и вскочил на ноги.

– - Фу! Напутали! Ну, что?

– - Умерла!

– - И эта! Запишем. В котором часу?
– - он подошел к столу п нагнулся над листом бумаги, взяв перо.

– - В 4 с половиною. Я составил рапорт. У меня на столе.

– - Отлично. А тот в 4 ровно. Чисто, как гусарская шпора... Фу, изморился за ночь!
– - он подал Кротову руку и снова улегся на диване.

Кротов оделся и вышел. На дворе с ним встретился начальник. Он только что вышел из своей квартиры, направляясь в тюрьму, и остановил Кротова.

– - Ну, что, батенька, спасли?

Кротов ответил.

– - Вот!
– - сказал начальник, -- оба! Понятно, будет история... А я что? Что я мог?

– - Спокойной ночи, -- произнес Кротов.

– - Идите? Устали?
– - начальник на мгновенье задержал его руку и тихо сказал ему:

– - А я доволен! Да! По человечеству... для палача еще двое остались, вот!.. Эх, если бы не два года до пенсии!
– - круто окончил он и, пожав Кротову руку, пошел назад к своей квартире.

XVI.

Метель, разыгравшаяся ночью, теперь стихла, но снег продолжал падать белыми хлопьями. Погода потеплела. Кротов с трудом переставлял ноги по глубокому снегу, то и дело падая в сугробы. Ему стало жарко, но он не замечал этого, весь поглощенный переживанием последних часов. На его глазах снова и снова и умирала девушка, радуясь своей смерти. Он не разбирался в своих мыслях и только чувствовал томительную, как зубная боль, скорбь да мгновениями, словно заревом пожара, мысли его вдруг освещались непримиримой злобой и жаждой мести. Тогда он останавливался на дороге и с изумлением переводил дыхание, -- так были чужды ему эти чувства.

Вдруг кто-то тронул его плечо.

Он обернулся. Подле него стоял весь засыпанный снегом Суров.

– - Ты здесь? Отчего не спишь?

– - Что ты там делал так долго? Что случилось?
– - глухо спросил Суров.

– - Отравились оба, -- тихо ответил Кротов.

– - Умерли?..

– - Да...

– - Он?.. Оба?.. И она?..
– - голос Сурова вздрагивал и прерывался.

– - Оба... сперва он, недавно она!
– - и Кротов устало сказал: -- Ах, Виктор, как это ужасно!..

Суров презрительно передернул плечами и снова спросил:

– - Ты, наверное, знаешь, что и она?

– - Господи, да я при ней был до последней минуты. Руки ей сложил, в лоб поцеловал... В мертвый лоб, -- тихо прибавил он и окончил: -- и она умерла спокойно, в чистой постели, в чистом белье...

Суров круто повернулся от него, но тотчас обернулся опять.

– - Спасибо тебе за все, -- сказал он глухо, протягивая руку, -- и прощай!

Кротов ухватил его за плечо.

– - Постой, куда же ты? Как же это? А с моими...

– - Поклонись им. А тут поезд скоро. Ночной... я с ним...