Все это больше походило на… сказку, но прошло не так уж много времени, и он разобрался в обстановке. Хозяйка принадлежала к секте баптистов, тех самых, что клятвенно отказываются брать в руки оружие, даже под страхом самого сурового наказания… Кроме того, в подвале дома, достаточно вместительном, "братии" организовали не то мастерскую, не то крохотную фабрику, оснащенную кое-какими станками и инструментом, где человек двадцать сектантов ремонтировали всякую жестяную утварь. Работа выполнялась в строгом соответствии с пожеланиями заказчиков… Однако рядом, в более темном и укромном помещении, изготовлялись свечи и прочие предметы церковного обихода.

Многие из мастеров не упускали случая сработать что-либо на сторону, сбывая вещи на рынке. Одним словом, артель была не очень похожа на ту, за какую себя выдавала, дозволенная властями и в то же время подпольная, о чем, разумеется, прекрасно знала полиция, получавшая заранее установленную мзду — и за "случайные" приработки сектантов, и за деятельность самой секты, в общем-то словно бы и запрещенной. Таким образом, если немного присмотреться, то становилось ясным: в это коммерческое заведение, сплошь заваленное старой жестяной рухлядью, не зайдет без дела ни один человек, если же такое и случится, то неусыпная сестра Параскива тут же заметит посетителя и незамедлительно выйдет ему навстречу. Нечего греха таить: в случае нужды у нее всегда были под рукой "братья" во Хрясте, прекрасно умевшие обращаться с непрошеными гостями.

Более счастливого места трудно было даже представить. В особенности если учесть полулегальное существование секты, работу фабрики, четко разделенной на два филиала. Тут клепались жестяные банки — и готовились на продажу свечи, устраивались запрещенные законом молитвенные собрания. И все это — без каких-либо запоров на дверях, без счетоводов и несгораемых касс. Для того чтоб вести дело, достаточно было одной сестры Параскивы.

За комнату он не платил — работал по нескольку часов в день слесарем и даже получал какую-то приплату. Однако превыше всего — подходящие для конспирации условия, не говоря уже о том, что после соответствующей обработки некоторых "братьев" баптистов можно было привлечь к секретным заданиям. Здесь можно было печатать листовки, хранить литературу.

Но в этом случае нужно было бы искать другое жилье, отказаться от столь надежного укрытия.

Соблазн был велик, и Волох часто думал, не решиться ли наконец на такой обмен. Конечно, тяжело было видеть сильных, крепких мужиков бьющими поклоны и склоняющими колени перед ликами святых. "Черт побери, не иметь даже права вмешаться в их дела, хотя бы надеяться на то, что в какой-то день они распрямят спины! Бросят свою работу… Свечник — что это за специальность? Свечник!.. — Он на минуту задумался, охваченный неожиданной мыслью. — Свечник!.."

Между тем хозяйка дома, сестра Параскива, угадывая в нем хорошего работника, к тому же ведущего скромный, аскетический образ жизни, надеялась со временем также обратить его в "брата", нужного и секте и предприятию.

Постепенно она стала посвящать Волоха в сокровенные тайны баптизма. Тот сопротивлялся, отговариваясь, что не может так легко отказаться от своей веры, от истинной православной церкви. И все же какую-то надежду сестре Параскиве он подал: чтоб не выгнала на улицу.

И вновь стал искушать соблазн. Чего только нельзя было изготовить в мастерской, каких, например, деталей для печатного станка или других нужных вещей… Закоулок Гаврилэ Грозана не шел ни в какое сравнение с подвалами дома Параскивы! Любые, самые сложные предметы могли изготовлять эти искусные мастера; а какую пользу, господи, могли принести "братья", расхаживающие по городу со своими жестяными коробками, грузчики, собирающие всякую рухлядь, связные, поддерживающие контакты с баптистами из других мест? Кому придет в голову, что эти фанатичные, непреклонные в своих верованиях сектанты могут быть завербованы… представь, например… в состав подпольной группы? Ладно, ладно, не лезь вперед батьки в пекло…

Ему не с кем было даже посоветоваться, и для того, чтоб не совершить непростительной оплошности, он решил до поры до времени потерпеть, поближе изучить этих людей. Трудно было поверить в то, что дело держалось на одной сестре Параскиве, — найдутся, наверно, внутренние связки, быть может, более существенные. Важнее всего было раскусить, чем дышат "братья", которые вертятся на рынке, продавая свечи. Их следовало прощупать в первую очередь.

Однажды в мастерской появился какой-то мужчина, на первый взгляд довольно странной, необычной внешности. Он свободно открывал двери, одну за другой, здоровался с каждым, кто встречался на пути, с нескрываемым любопытством рассматривал все, что попадало в поле зрения, присматривался к работе мастеровых… И делал все это с такой обезоруживающей простотой и нарочитым равнодушием, что любые подозрения, какие мог бы вызвать незнакомец, отпадали сами собой… В руках у него был портфель с замком, и он открыл его, как только кто-то из братьев провел гостя в апартаменты Параскивы.

— Некоторые называют меня Косым, — робко, чуть ли не покраснев, проговорил он. — Но вот тут, — он хлопнул рукой по портфелю, — лежит удостоверение… И если вас интересует, чем я занимаюсь…

"Сестра" любезно пригласила его присесть.

— Чем можно вас угостить? — пожирая глазами гостя, спросила она. — Чашечку кофе? Варенье?

— Я состою на службе… вот этой, — он вытащил из портфеля удостоверение.

— Я полностью в вашем распоряжении, — послушно и почтительно проговорила хозяйка.

Гость отхлебнул кофе, попробовал варенья, что ж касается вороха бумаг, который выложила перед ним хозяйка, то даже не дотронулся до них, хотя и не подал знака, что вообще не интересуется ими.

В это время в комнате появился Канараке. Он принес еще кучу каких-то справок, подтверждающих инвалидность "братьев", освобождение от трудовой повинности по возрасту, прочие льготы…

— Изделия из жести, само собой, никого не интересуют, — заявил гость. — Свечи — тоже. К нашему ведомству они имеют весьма косвенное отношение. Хотя, признаюсь, мне очень понравилась ваша система открытых дверей. С одной стороны, легче вовлекать новых братьев по вере, — стал бормотать пришедший, исподтишка разглядывая мастеровых, сновавших под окнами, намеренно хромая, самым невероятным образом горбясь и скрючивая шеи… — У вас много хороших работников, насколько могу понять? — спросил он сестру Параскиву. — И, конечно, ни одного развратника или картежника — такие бывают только среди безбожников… Мне, по правде говоря, это очень нравится… я всегда ценил умных людей…