Дневник представителя партии тори Джона Ивлина носит более сжатый характер. В нем больше бытовых деталей, в то время как деятельность Якова II и его сторонников освещена весьма кратко и фрагментарно [208] .

Значительную историческую ценность представляют мемуары другого представителя торийской партии — баронета Джона Рересби, происходившего из одного из знатнейших дворянских семейств северной Англии. По содержанию воспоминания Рересби являются более подробными, чем «Дневник» Дж. Ивлина, но охватывают более узкий хронологический период: Рересби доводит свои записи только до 1688 г. Ценность этого источника заключается в том, что его автор имел прочные связи при дворе Якова II, был лично знаком с королем и пользовался его особым доверием, важным свидетельством чего является назначение графа Рересби в 1687 г. губернатором Йорка, ключевого пункта в северной Англии. Все эти обстоятельства позволяли мемуаристу быть прекрасно осведомленным о подлинных намерениях Якова II, расстановке сил при королевском дворе и политической ситуации в одном из очагов якобитского движения — северных графствах Англии [209] .

Среди других источников этого вида следует отметить мемуары антиквария и преподавателя Оксфордского университета Э. Уода, адвоката Суда королевской скамьи Шотландии Дж. Лодера оф Фаунтенхолл и ряда других частных лиц, оставивших заметки о правлении Якова II [210] .

Любопытные детали о жизни якобитской эмиграции оставили в своих воспоминаниях представители европейских дворов. Из этой группы источников следует выделить, прежде всего, «Мемуары» французского аристократа герцога Луи де Рувруа де Сен-Симона. Он был приближен ко двору Людовика XIV и имел обширные связи в высшем обществе. В силу этого герцог де Сен-Симон был хорошо осведомлен об отношениях низложенного Стюарта с Людовиком XIV, виднейшими представителями французского нобилитета и высшего духовенства [211] .

При изучении Шотландии и Ирландии в Раннее Новое время особое внимание необходимо уделить фольклорным источникам, что обусловлено несколькими факторами. Во-первых, в конце XVII в. основная масса населения этих регионов оставалась неграмотной. Во-вторых, здесь издавна существовала богатая кельтская устная традиция, в которую на данном этапе вплелись якобитские песни и баллады. Одними из наиболее полных коллекций последних, отражающих историю якобитского движения, являются сборники исследователей шотландского фольклора Дж. Маккуойда и Дж. Хогга [212] .

Уникальную информацию о якобитском восстании 1689–1691 гг. можно почерпнуть из художественных произведений. Одним из основных источников о военной кампании виконта Данди в Горной Шотландии является поэма «Грэмеида», написанная шотландским поэтом Джеймсом Филипом оф Элмериклос. Он был якобитом и близким родственником генерала виконта Данди. Данное художественное произведение представляется особенно ценным, поскольку его автор был очевидцем и участником описываемых событий: в составе личного полка виконта Данди Дж. Филип прошел всю военную кампанию якобитского генерала [213] . Известно, что в этот период поэт постоянно находился в обществе своего командира [214] . Поэма написана вскоре после описываемых в ней событий (в 1691 г.) и является подражанием поэме «Фарсалия», принадлежащей древнеримскому поэту Лукану [215] . Вскоре после подавления восстания якобитов в Ирландии подобное произведение появилось и среди ирландских сторонников Якова II: один из офицеров его армии, полковник Чарлз О'Келли, написал поэму «Разорение Кипра». Поскольку произведение создавалось в период установления в Ирландии режима Вильгельма III, восстание 1689–1691 гг. изложено в аллегорической форме — под видом повествования о завоевании римлянами острова Кипр [216] .

Учитывая особенности шотландских письменных источников данного времени, которые были ориентированы на лиц, прекрасно осведомленных в области местной географии и топонимики, сложно переоценить значение картографических источников. Источники данного вида являются особенно ценными ввиду отсутствия доступных современных карт, которые бы детально отражали географию Шотландии в целом и отдельных ее регионов. Кроме того, карты конца XVII в. позволяют установить административное деление страны того времени [217] . Особую ценность представляет карта «Tearte Scotiae», созданная Дж. Слезарем и снабженная его гравюрами с видами Шотландии [218] .

Таким образом, даже краткий обзор источников по истории правления Якова II и раннему якобитизму показывает, что последние отличаются необычайным разнообразием и многочисленностью. В целом, представленная источниковая база позволяет на различных уровнях осветить политическую борьбу в Англии, Шотландии и Ирландии в конце XVII — начале XVIII вв.

Яков II Стюарт (1633–1701) был третьим по старшинству сыном британского короля Карла I Стюарта (правил в 1625–1649 гг.). Сразу после рождения Якову в Англии был присвоен титул герцога Йорка, а в Шотландии — герцога Олбани [219] . Яков II был, пожалуй, одной из самых противоречивых и неоднозначных фигур, когда-либо восседавших на британском престоле. Он был раздражительным и скрытным, но в то же время волевым и решительным. Короля отличали строгость к себе и окружающим, «твердость и постоянство в решениях», пунктуальность, а также — проницательность и коварство [220] . Хотя Яков II не принадлежал к ордену иезуитов и не получал образования в их учебных заведениях, многие современники отмечали, что британский король был весьма близок по духу членам данного ордена [221] . Он был твердым в своих убеждениях, но, по признанию своего ближайшего окружения — плохим оратором. По свидетельству неизвестного современника из ближайшего окружения короля «его речь не была в той же мере изящна, сколь она была рассудительна и тверда» [222] . Тот же автор отмечал, что он был «чрезвычайно нервным», но в то же время — «физически сильным», а «его характер был горячим и холеричным» [223] .

Яков II считал себя, прежде всего, англичанином, но отличался характерным для шотландцев упорством и хитростью, был чужд английской чопорности, прост в общении и легко доступен для подданных [224] . В зрелые годы (особенно после второй женитьбы) Яков II, ведший в молодости весьма разгульный образ жизни, стал известен глубоким аскетизмом, что отличало его от большинства венценосных особ того времени. Один из современников отмечал, что Яков II «был в течение всей своей жизни великим врагом алкоголя, развлечений и вообще всех приятных форм время препровождений, отвлекающих от дел» [225] . Любимым развлечением Якова II была охота, к которой король оставался пристрастным с юных лет до старости [226] .