– Ваше Высочество, – с укором сказала Абигейл, осматривая мой бодрый, но совершенно безобразный внешний вид.

Я покосилась на зеркало и вздохнула.

– Ладно. Так и быть. Пойдем сделаем из меня красотку.

– Ваше Величество! – фыркнула фрейлина.

Делали мы из меня красотку сегодня как-то особенно долго. Мне все не нравилось, я перебирала тряпки раз за разом, в конце концов, устроив в гардеробной откровенный бардак. Абигейл терпеливо и с пониманием относилась к моим метаниям, я нервничала и злилась, что время тратится на какую-то ерунду, а стоило бы заняться работой. В общем, решив, что надо соответствовать хотя бы теме конкурса, я выбрала самое строгое платье из всех имеющихся. Из тяжелого изумрудного бархата, с воротником стоечкой, лифом без какой-либо украшений, рукавами в три четверти оно походило на траурное, если бы не цвет.

Абигейл забрала волосы на затылке в тугой простой узел и заколола единственным украшением – гребнем из червленого серебра.

– Ну как? – спросила я, рассматривая свое отражение, у вошедшей в комнату Николь.

– Мрачноватенько, – прокомментировала девушка, которая сама была одета в остромодной платье в широкую полоску.

– И это хорошо, – удовлетворенно кивнула я.

Женихи ждали меня в зале для малых приемов, который сейчас больше походил на ученический кабинет. Девять парт по числе оставшихся претендентов были расставлены три на три по всему периметру. Мне приволокли пафосное кресло-трон, но сидеть я на нем не собиралась.

Мужчины встали при моем появлении, я же прошла меж рядов и, развернувшись к залу, окинула присутствующих внимательным взглядом.

– Ее Высочество Демира оре-Титалл рада приветствовать вас на третьем состязании за ее руку и сердце.

Трон и юбку, – мрачно подумала я и взяла слово.

– Наверняка все вы читали статью про детские фермы, выпущенную газетой Железный вестник. Несмотря на то, что это королевская газета, я сама лично дала указание выпустить статью без купюр. Я считаю, что жестокое обращение с детьми, это не мелкое воровство из бюджета, и его нельзя замалчивать, а причастных жестоко наказывать. Кто не в курсе – все причастные к найденным детским фермам были привлечены к ответственности самым жестоким образом.

Мужчины смотрела внимательно, а я хоть и старалась подметить выражение лица каждого, но глаза раз за разом находили Вальтера, который даже не пытался скрыть мрачную мину.

– О чем мало кто знает, так это о моем личном благотворительном фонде. Я не люблю посещать разного рода вечера и мероприятия по сбору средств, предпочитаю конкретные решения и действия. После того, как были выявлены эти отвратительные и жестокие заведения, я приняла несколько важных решений. Во-первых, был разработан и опубликован закон об ответственности за жестокое обращение с детьми до шестнадцати лет. Во-вторых, я на личные средства построила первый столичный дом отказников. В-третьих, я обязала правящие семьи последовать моему примеру и обеспечить строительство, содержание и работу домов отказников в столицах и всех крупных городах. Кроме того, мой любимый старший брат взялся за обеспечение соблюдения прав отказников и контроль за уровнем их содержания. Вот так выглядит королевская благотворительность. Делом, а не веселым времяпрепровождением, как решил покинувший нас Октавий.

Я скрестила руки на груди и кивнула Николь.

– У вас на столах лежат: тот самый номер Железного вестника, краткое резюме событий, а также приказы по итогам разбирательств, – начала пояснять задание фрейлина. – У вас есть час, чтобы ознакомиться со всеми документами и написать вступительную речь от лица принцессы Демиры оре-Титалл на открытие дома отказников.

Девушка извлекла из кармашка платья часы на цепочке, щелкнула замочком, чтобы откинуть крышечку, защищающую циферблат, на пару секунд умолкла и, мило улыбнувшись, сообщила:

– Время пошло!

Мужчины несинхронным движением сели за столы и принялись шуршать бумажками. А я наблюдать за мужчинами и мысленно возвращаясь к событиям тех дней. О, как я была потрясена и шокирована. Только вернулась с Железной академии, начала перенимать дела у матриарха и тут такое.

У королевы-матери тогда вообще случился такой припадок неконтролируемой ярости, огненные отдыхают. Матушка – нежные ручки, тонкие пальчики, идеальный маникюр – так отметелила начальника городской стражи, что бедолагу выносили на руках. Ведь только на время ее правления это был третий случай массового издевательства над детьми, и никакого страха у людей первые две зачистки не возымели.

А потому третий раз королева пошла радикальным путем, при том что казней не было ни одной. Тогда матриарх сказала интересную мысль, которая не сразу дошла до моего потрясенного сознания: «Смерть – слишком просто наказание для таких выродков».

Всех мужчин, причастных к происходящему вне зависимости от должности, возраста и социального статуса просто и без изысков кастрировали и отравляли в угольные шахты. Помню, в ногах попеременно то у меня, то у матери валялась уважаемая леди оре-Холох, муж и единственный сын которой были частыми посетителями этих детских фабрик. И они туда не игрушки с конфетками носили. У каждого свое маленькое кладбище во внутреннем дворике было.

С женщинами было и прощу и сложнее одновременно. Безмозглых матерей, отдавших своих детей в такое место можно было классифицировать по трем типам: дурочка, нищенка и кукушка. Если с первыми двумя еще можно было провести какие-то социальные мероприятия, попытаться адаптировать их к обществу, то с последними пришлось действовать также жестко, как с мужчинами. Их отправляли в шахты в качестве обслуги. И да, среди этих женщин было несколько родовитых дам-с, пытавшихся таким нехитрым образом избавиться от нагуленных детей.