– Знаешь что, - откашлялась Рита, - я завтра уеду в девять, мне нужно...

– Хорошо, хорошо, - не поворачиваясь, закивал Олег.
– Нет, тут Рик не прав безусловно, и я ему докажу...

Рита шагнула "к шкафу, открыла его осторожно, чтоб не скрипнула дверца, вынула длинную, узкую, привезенную мамой юбку - хорошо, что вернулось лето!
– сняла с вешалки свободный шерстяной джемпер, а кофточку серебристую, с воротником под самое горло, ту, в которой была в кафе, она наденет под джемпер... Молодец мама! Все такое красивое, новое. Вот только сумочке уже три года, а говорят, сумку положено менять каждый год. И туфли уже давно не модные. Ну ладно, скоро все у нее, у них изменится!

Так... Что еще? Еще она вымоет голову и завьется, сделает маникюр серебристый, под цвет кофточки. Встанет пораньше, займется косметикой тщательно, не спеша. "По одежке встречают..." Она должна, просто обязана быть красивой - чтобы не хуже Вали. Это же не их замызганный факультет, это фирма!

Рита развесила свои вещички на стуле и скрылась в ванной. И здесь, под душем, у нее заболело сердце и взяла за горло тоска... Как она сейчас войдет в комнату? Как посмотрит Олегу в глаза? Ей стало так стыдно, так нестерпимо стыдно, словно она предавала Олега, их общую жизнь, уже предала. Ведь это она говорила ему: "Подумай сам, кто они, а кто ты!" Теперь бы добавила: "Но ведь они процветают, а мы..."

В эту ночь Рита отбросила как ненужную ветошь всю свою природную сдержанность и стыдливость. Она не стала ждать от мужа никакого знака, движения или слова. Она сама прижалась к нему, рука ее опустилась к низу его живота, стала гладить, ласкать курчавые, короткие, жесткие волосы...

– Не надо, - смущенно шепнул Олег.

Рита, вспыхнув, отпрянула: ее отвергают!

– Прости... Я не знаю.., прости...

Олег искал и не находил слов. Что-то тревожное и чужое появилось в Рите или ему только кажется?

– Я тебя люблю, - защищаясь от этой странной тревоги, сказал он и постарался повернуть к себе Риту.
– А ты? А ты?

Отвернувшись к стене, Рита упрямо молчала.

"Спит?
– подумал Олег.
– Ну, пусть спит".

– И я, - в этот самый момент сказала Рита и, не поворачиваясь, все так же уткнувшись в стену, взяла его руку и положила себе на грудь.

Давно не было у них такой ночи. И никогда еще с такой страстью, неудержимым желанием не ласкала своего мужа Рита.

– Ритка, ты становишься настоящей женщиной!
– с каким-то даже испугом сказал Олег, ткнулся головой ей под мышку и, с наслаждением вдыхая родной запах, мгновенно заснул. А она спала неспокойно и зыбко и проснулась окончательно в пять.

Покосилась на муака.
– светлые волосы оставляли открытой загорелую шею, выцветшая майка обтягивала широкие плечи. Не слышно, не дыша, Рита скользнула в ванную и там привела себя в "большой порядок", как сказала бы Валя. Посмотрела внимательно в зеркало и осталась довольна: уверенная в собственной красоте женщина в серебристой кофточке и свободном джемпере, в узкой юбке, делающей ее выше, стройнее, с ликом египетской богини - так подкрашены были глаза и скулы - отражалась в зеркальном стекле. Тихо, на цыпочках, вернулась Рита за сумкой - "надо было взять ее в ванную", кинула прощальный взгляд на мужа - он по-прежнему сладко спал, укрывшись до пояса одеялом. И глядя на стираную-перестираную майку, на крохотную на ней дырочку, Рита с ожесточением сказала себе: "Не хочу быть бедной!" И поехала на фирму к Виктору.

Глава 9

Могучей силой, уверенностью в себе веяло от этого человека. Пиджак небрежно был брошен на стоявший у окна стул. Тонкий серый свитер обтягивал тугие бицепсы. "И у Генки такой же, только черный", - подумала Рита, и лишь когда вошел в кабинет с бумагами клерк тоже в свитере под пиджаком, догадалась, что это у них вроде как униформа: свитеры и - на запястьях, на шеях - цепочки.

– Нуте-с, - покачиваясь на высоком, вертящемся кресле, сказал Виктор, - значит, надумали к нам?

Стальные глаза холодно, неподвижно смотрели на Риту. Прошлись по ее телу, задержавшись на ногах и груди, и теперь лениво разглядывали лицо.

Рита, сглотнув, кивнула. Нервный этот глоток с удовольствием отметил Виктор. Повернувшись на кресле, нажал на кнопку. Вошла секретарша.

– Ниночка, сооруди там по-быстрому: кофе, пепси... Ну, словом, знаешь.

– Хорошо, Виктор Григорьевич.

Ниночка, повернувшись на каблучках, исчезла. Пухлые губки надуты, глаза опущены. "Ничо, - усмехнулся Виктор.
– Ишь, собственница! Разбаловалась..."

– Компьютером владеете?
– продолжал он серьезно.

– В общем, да, - откашлялась Рита.

– В общем и целом?
– прищурился Виктор.
– У нас фирма серьезная, в общем и целом - не получается. Серьезная фирма! Геннадий Арсентьевич говорил?

– Говорил.

"Что ж это с голосом?
– с ужасом думала Рита.
– Неужели я его боюсь?" И тут же поняла, что да, боится "хозяина", как называли его и Гена, и Валечка, а почему боится, не знает. Что-то пугающее было в холодных, без ресниц глазах - пугающе беспощадное и пронзительное. Но тут как раз Виктор решил, что для начала хватит. Неожиданно улыбнулся, широким жестом гостеприимно указал на диван: