– Тьфу, пакость какая!.. Что же это? Медуза Горгона?

– Медуза ни Медуза, а зверь Убо. Глаза как луны…

Они вышли к расчищенному участку. Урчали мощные бульдозеры и скреперы, готовя ложе под будущую дорогу, прокладываемую от побережья вглубь страны, в сердце Африки. Дальше – ровняли и утрамбовывали полотно, насыпали гравийную подстилку, делали кюветы и банкеты, кавальеры, а вдалеке курилось марево от асфальтоукладчиков.

Глазу Щербакова была приятна развернувшаяся картина строительства. Налаженное дело. За день почти километр дороги. И вот – холм Убо! И не обежишь его. Слева крутой гранитный склон высокого останца, справа же речка. Речка так себе, но с поймой, заливаемой во время дождей, влезешь в неё, ухлопаешь время, остановиться техника.

Шелепов прохладе вагончика уже что-то пил.

– Выкладывай, что они тебе о табу наговорили? – не очень приветливо встретил он Макарова. Мне их табу вот где отыгрались!

Шелепов с серьёзным видом громко шлёпнул себя ладонью по загоревшей лысине.

– Некоторым табу, поди, сотни лет, – продолжал он говорить сердито, – но сидит эта дурь в головах пуще инстинкта. Посмотришь, образованный современный человек, языками владеет, ни в бога, ни в дьявола не верит. А в тех местах, где вырос, все табу наперечёт знает и нарушать их ни-ни!.. Ведь все толковые, работящие люди, а гнут их предрассудки. И, скажу вам, это не секрет, кое-кто этим пользуется. Вот почему трудно и им и нам… И не безопасно… Вот так, друзья!

– Так что ж теперь, Алексей? Мне гору рвать? Я же тогда здесь недели на две застряну… А дожди вот-вот начнутся, так вообще не вылезу.

– Э-э, Игорь…

Шелепов, посвежев, приходил в себя. Он ещё глотнул холодного напитка. Пить уже не хотелось, но было приятно вот так, не торопясь, прихлёбывать жидкость. У него поднималось настроение, и случай у Щербакова не казался ему уже таким уж неразрешимым. По сути дела, каждый день приходилось решать подобные задачи, и работа нигде не останавливалась. Наоборот, набирала разгон. И здесь, на строительстве дороги, и в других местах дружественной страны, пригласивших россиян возводить всевозможные объекты.

В вагончик вошли ещё трое, принеся с собой разморенность жаркого дня. Бросились к холодильнику.

– Стоим! – весело и беззаботно сказал почерневший до неузнаваемости под экваториальным небом бульдозерист Глеб Дудко. – Ещё метров сто обещаю, а дальше – Убо!

Дудко, лет сорока пяти, подвижный, с вечной улыбкой на полных губах, объехавший всю Россию, работая на больших и малых стройках, возглавлял бригаду бульдозеристов. Уже через неделю после его появления на стройке местные рабочие души в нём не чаяли, и наладилась слаженная и спорая работа. Но и они, порой, виновато улыбаясь, жестами и немногими словами, усвоенными Дудко и ими от Дудко, отказывались приближаться к холму Убо даже на тракторах.

Второй из пришедших – Соколов. Немногословный главный техник. Он ходил и сидел понурясь, словно носил на плечах не снимаемый тяжкий груз, оставался неприметным и неулыбчивым, но технику знал хорошо и любил её. Сейчас он сел в угол, дальше от стола, где собралось начальство, и булькал бутылкой.

И третий, в белой свежей рубахе – представитель администрации страны и переводчик Ото Камилл. К нему-то, пропустив восклицание Дудко, обратился Шелепов:

– Так что, Камилл, будем делать?

Камилл, высокий, узкий в плечах и тазу, ещё молодой человек, открыто посмотрел в лицо Шелепову. Добрые на выкате глаза его излучали спокойствие. Голос тоже таил успокоение.

– Табу, товарищ, – сказал он, едва шевельнув вытянутыми вперёд толстыми губами.

Шелепов недовольно кашлянул, поставил бутылку на стол, зажал её в ладонях.

– Что за табу? – подозрительно сдержанно спросил он, опустив глаза, чтобы не видеть простодушной физиономии Камилла.

– Холм Убо, товарищ.

– Прекрасный ответ, Камилл, – Шелепов шумно перевёл дыхание. – Ты помнишь, в прошлом году я тебя сводил в урочище Духов?

Камилл в улыбке показал ровные сахарные зубы, закивал.

– Да, товарищ.

– Так почему же мы опять должны заниматься этим… – Шелепову хотелось сказать что-нибудь обидное, но сдержался, – этим новым табу?

– Здесь закопан Убо, товарищ.

– Ну и что?

– О-0! Убо страшный зверь.

– Он же закопан… Сам говоришь.

– Если его потревожить и выкопать, он опять оживёт и будет всех убивать, товарищ.

Шелепов засопел громче, растерянно посмотрел на Щербакова – прораба, на Макарова – геодезиста, на Сашу Дудко, на техника Соколова. «Разве можно вот так работать?» говорил его взгляд.

– Да я, Алексей Петрович, лучше его знаю эту историю, сказал Макаров.

– Собрались знатоки, а что предпринять не знаем… Ну, давай, рассказывай. Может быть, зацепку какую-нибудь найдём.

Владимир Макаров пребывал в этой стране уже пятый год, изучил язык и даже объяснялся на нескольких диалектах, так что с аборигенами общался свободно. Увлёкся собиранием легенд, сказок и преданий, по собственным материалам даже издал книжку в России.