– И не сказали в чем дело? – удивляюсь я.

Крот явно что-то не договаривает.

– Я не спрашивал, - он пожимает плечами и поворачивается ко мне спиной, формируя другой заказ, - Дел невпроворот, - Крот отбирает у сына поднос.

– Он еще заходил? – я еще раз обвожу взглядом зал.

В основном здесь собираются искатели, способные достать за стеной почти всё, что закажет заказчик. Если это в его силах, он этого найдет и принесет. Сигареты, выпивку, еду или что-то покрупнее. Каждый из нас понимает: то, что мы делаем незаконно и карается смертью.

– Таскается сюда который вечер, - Крот бросает взгляд на часы, - Если задержишься до закрытия, то застанешь его здесь.

– Хорошо, - я опрокидываю стакан, алкоголь согревает меня, загоняя страх глубже.

Я надеюсь, что Самара еще спит, и утром ей не станет хуже.

Крот улыбается и наполняет мой стакан доверху. Я благодарно киваю ему, после смерти родителей, он единственный, кто поддержал меня, и делился со мной едой.

– Какие люди!
– кто-то резко хватает меня за плечи и приподнимает, – Не надеялся увидеть тебя здесь, - шепчет он мне в самое ухо и не позволяет сдвинуться с места.

Черт.

– Отпусти, - спокойно говорю я, хотя сердце бьется чуть быстрее, – Сейчас же.

Данте громко смеется, разжимает пальцы и усаживается рядом со мной. Мои мышцы расслабляются, когда я вновь могу двигаться и недовольно смотрю на него. Данте слегка за двадцать, он одет в свою самую любимую клетчатую рубашку, почти затертую до дыр и джинсы, выглядевшие еще хуже, чем рубаха. Его длинные серебристые волосы убраны в низкий хвост. Блестящие черные глаза, и соблазнительная кошачья улыбка.

– Дружище, твоей, фирменной, - весело обращается к Кроту Данте, - Ну что, рассказывай, как у тебя дела? – вновь сосредотачивается на мне и его взгляд заставляет что-то вибрировать внизу моего живота.

– Не жалуюсь, - дыхание учащается и становится неровным, – Но ты мог бы и зайти. Поздороваться с Самарой, она будет рада тебя видеть.

– А ты?

– И я, - выдержав короткую паузу, отвечаю я.

– Раз ты настаиваешь, - говорит так, будто весь мир вертится вокруг него, – Но учти, ты ранила мое эго.

Он всегда шутит. Я начинаю понемногу закипать. Крот ставит выпивку на стол и Данте берет в руки стакан. От меня не ускользает его разбитые в кровь костяшки пальцев.

– Ты опять дрался?

Данте молчит.

– Только не говори, что ты еще не завязал с Сопротивлением? – наклоняюсь к нему, и его лицо из приветливого, становится непроницаемым, - Ты хоть понимаешь, как это опасно?

Сопротивление устраивает мятежи, после которых нам живется еще хуже. Многих сажают в тюрьмы и казнят.

– Не хочу подчиняться корпорации, - он пристально смотрит мне в глаза, - Она убила наших родителей.

Я хочу накричать на него, но слова встают в горле.

– Совершенные превратили нас в бесхребетных рабов с клеймом на шее, - не дождавшись от меня ответа, продолжает Данте.

Опасные мысли и я оглядываюсь, боясь, что нас могут подслушать.

– Хотя многие из нас могут соперничать с учеными совершенных, возьми, врачевателей. Твоя мама была одной из них, - не унимается он, – Да, черт возьми, я не хочу горбатиться всю жизнь в шахте!

– Ясно, - упоминание моей матери отзывается глухой болью в сердце, будто от него оторвали огромный кусок.

Смириться с ее смертью было сложнее всего.

Мне не дали с ней попрощаться.

Отчаяние накрыло меня черным зловонным облаком, когда я не нашла ее в спальне, вернувшись от врачевателя. Я сжимала в потных руках пузырек с лекарством и смотрела на зареванную Гриф, которая держала на руках мою сестру. По ее взгляду я всё поняла и внутри меня что-то умерло.

– Лилит… - Данте поднимает руку и нежно касается моей разбитой губы. Я вздрагиваю, - Ты достойна лучшей жизни, - его голос звучит спокойно, намного спокойнее, чем я себя чувствую.

– Сопротивление не сможет ничего изменить, - я резко одергиваю голову, и Данте хмурится.

– Посмотрим.

Я возмущенно скрещиваю руки на груди.

– Пообещай, хотя бы не лезть на рожон, - выразительно смотрю на него и Данте цинично мне усмехается.

Он ведет себя слишком беспечно, когда выходит за стену или направляется в другие зоны.