– В «Соло», - я откидываюсь в кресло, надеюсь, еще не поздно и она меня дождется.

Я закрываю глаза.

Лилит

Я жду еще несколько минут, пока дыхание Самары не становится глубоким и быстро встаю на ноги. Если всё пройдет гладко, я успею вернуться до того, как она проснется и нам придется идти в лазарет, чтобы сдать кровь.

Еще один закон, который ни в коем случае нельзя нарушать.

Если мне совсем повезет, я смогу найти работу и мне заплатят. Деньги здесь не в обиходе, мы просто не сможем внести их в свой кредит. Платят всегда товаром. Каждый из отверженных имеет свои источники «дохода». Я про них не спрашиваю. Кто больше слушает и меньше говорит, живет дольше.

Укрываю сестру своим одеялом, ее безмятежное лицо покрывает легкий румянец.

Она такая беззащитная!

Мне сложно оставлять ее одну, но другого выхода нет.

Я целую Самару в теплую щечку и шепчу, что скоро вернусь. Выхожу на улицу, захватив черную сумку в коридоре.

Полная луна освещает лучше любого фонаря, но мне это только мешает. Я огибаю дом и направляюсь в сторону строго колодца, почти у самого огорода, заросшего высокой, с меня ростом, сухой травой. Остановившись, я оглядываюсь, не заметив ничего подозрительного, я присаживаюсь на корточки и убираю с земли опавшие листья.

Черт. Грязь просочилась внутрь моего тайника.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, пока я разворачиваю пластиковый пакет.

Слава Богу, одежда совершенных чистая. Мне столько труда потребовалось ее достать.

Я убираю ее в сумку и быстро вскакиваю на ноги. Чем быстрее я доберусь до бара, тем больше времени у меня останется на обратный путь. На теории всё просто. Но могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Никогда нельзя быть самоуверенной и полагаться на случай.

Я ускоряю шаг, почти переходя на бег, легкие начинают гореть, но так я не чувствую холода. Заглохшие проржавевшие машины разбросаны по улицам. Металл полностью зарос растительностью. Иногда можно найти мотоциклы и отыскать мопед в гаражах или подвалах. Но от них мало толку.

Всё это давно устарело.

«Верхние» отправляют за стену сухие пайки, иногда овощи или фрукты. Каждую субботу привозят целые коробки и раздают по талонам. Никаких горючих жидкостей. Это слишком опасно.

Для них.

Можно только представлять, каким был город до техногенной катастрофы. Я не знаю, в каком районе мы живем. Указатели полностью сгнили. За столько лет всё слишком изменилось, и карты, которые я нашла в старых книгах, теперь служат украшением стен в моем доме.

В детстве Самара любила играть в игру: «а если бы», суть проста. Она выбирала страну, тыкая в него своим пальчиком и говорила: « Если бы я жила в Калифорнии» и я начинала сочинять целую историю о нашей жизни в штате, расположенном на берегу Тихого океана.

Жаль, что теперь она считает себя чересчур взрослой для таких игр.

Я двигаюсь быстро, свет отключат ровно в три ночи, у меня всего два часа в запасе. Бар работает только до четырех, но у меня есть еще одно дело. Я стараюсь держаться в тени. Крысы разбегаются прочь, услышав мои шаги. Ободранные тощие кошки шипят на меня, и выгибают лысые спины, их глаза горят зеленым хищным блеском.

Наш мир никому не прощает слабости.

Я иду к небольшому домику, и стучу в окно. Свет сразу загорается, и наружу выглядывает беззубое лицо старухи.

– Опять ты, - недовольно говорит она, увидев меня, - У нее жар?

– Нет.

– Тогда зачем пришла?

– За микстурой от кашля, - я не двигаюсь с места

Старушка внимательно смотрит на меня.

– Ладно, заходи.

Я жду, пока она откроет мне дверь и прохожу на веранду. Мне приходится пригнуться. С потолка свисают веники, травы сушатся здесь же, на газете. На полках стоят пыльные пузырьки. Все это напоминает мне о матери, и внутри все сжимается.

– А где тот, что я давала тебе в прошлый раз?

– Разбился, - мне не хочется признаваться, что я была так глупа, что не спрятала его в тайник.

Старушка сердито причмокивает губами.

– Ты же знаешь, сколько уходит времени, чтобы собрать необходимое.

– Знаю, я хорошо заплачу.

– Заплатит она, чтобы сказал твой отец? – старушка берет с полки завернутый в бумагу флакон.

– Его здесь нет, - грубо замечаю я и тут же об этом жалею.

– У твоей мамы был талант врачевателя, - она говорит мне об этом постоянно, я киваю, и протягиваю ей плитку шоколада.