Солдат подошел к Федору и грубовато, по-мужски обнял его за плечи.

Федор с силой оттолкнул солдата так, что тот едва удержался на ногах.

— Ты что, брат, очумел? — смеясь, сказал солдат.

Знакомый голос. Федор где-то слышал его. Но где?..

— И ты не признал меня, Федор?

Федор сделал шаг к солдату.

— Ну, здравствуй, мой названый брат, — поздоровался тот.

— Трошка?.. — вырвалось у Федора. В его голосе было столько удивления, что женщины переглянулись.

— Федор!.. — опять обнял его Трошка. — Ты, наверно, думал, что о тебе позабыли и не вспоминают. А я тебя даже во сне каждую ночь видел. Все расспрашиваю у Кати: как он там?

— Да откуда ты взялся, Трошка? — недоумевал Федор.

— Государев воин, умножаю славу российского престола, — Трошка подмигнул Кате, — и в меру своих сил сокращаю чисто государевых узников. Конечно, не один, а со своими верными друзьями. Тебе тоже даруем свободу.

— Да как ты тут очутился?

— Как на духу, — сбежал, переменил имя и принял присягу на верность царю и отечеству. Извини, не могу представиться новым именем — из предосторожности.

— А где Зеленов и Быков?

— Неужто думаешь, что на каторге? Оба уже на свободе. Ну, готов? — Трошка негромко хлопнул два раза в ладоши, он был веселый человек, любил представления.

В комнату вошли двое мужчин. Один широкоплеч, приземист, с длинными всклокоченными волосами. Глаза у него были большие, серые, улыбающиеся. Второй — длинный, костист, угловат.

— Вот тебе, Федор провожатые. Оба Захара, русский и якут, люди верные и преданные, можешь на них положиться. Они проводят тебя в безопасные места, помогут соорудить плот, укажут дорогу.

Захар-старший улыбнулся Федору, и лицо у него стало удивительно симпатичным.

— Это мой названый брат Федор. Роднее и ближе человека у меня нет. — В голосе Трошки звучали искренние, теплые нотки. — Если с ним что-нибудь случится, мне будет худо, ой, худо мне будет… Не дай бог!.. Так вы уж, пожалуйста, как зеницу ока…

— Будем стараться, душа мила, — ответил Захар-старший, — нам ведь не впервой. Все обходилось благополучно.

— Днем не идите, — начал наставлять Трошка. — Для Федора берданку достали?

— Как же, знамо, достали и патронов вдоволь взяли, — ответил Захар-старший.

— Хорошо, — похвалил Трошка. Потом сощурился, что-то вспоминая, и, лукаво улыбаясь, спросил:

— Ножа поострее для Федора, наверно, не взяли?

— Как не взять?.. Есть и нож…

— А накомарники захватили?

— Все при нас — и накомарники, и топор, и гвозди.

— Вы всякий раз к одному месту приводите?

— Что ты, господь с тобой! Тайга ведь большая. На одном месте могут застукать.

— Ну, будем прощаться? — сказал Трошка. Он подошел к Федору. Названые братья обнялись, троекратно поцеловались. — Даст бог, скоро свидимся. Теперь наши дороги вовек не разойдутся. Только береги себя, брат. Кланяйся жене и сыну, если увидишь раньше, чем мы опять встретимся.

— Прощай, Трошка… — дрогнувшим голосом сказал Федор. Он оторвался от Трошки и пошел к выходу.

— Федя, а со мной не хочешь проститься? — услышал он близкий и дорогой голос и обернулся.

К нему подбежала Катя, обвила его шею руками и поцеловала в губы.

— Счастливой тебе дороги, милый мой… — Она еще раз поцеловала его, на этот раз в щеку и почувствовала соленый привкус слез. — О, да ты плачешь?.. — Она вынула платок и утерла Федору правый глаз, щеку, потом сунула платок Федору в руку. — Возьми на память обо мне. Может, и не увидимся.

Федор стал перед хозяйкой, поклонился ей в пояс.

— Пусть господь бережет тебя, сынок, — торжественно произнесла она. — Если что не так, не взыщи. Прощай.

Шли они по таежным тропам днем и ночью, отдыхали под открытым небом. Спутники Федора не надоедали ни расспросами, ни разговорами. Захар-младший вполголоса, без слов напевал одну и ту же песню, видимо, услышанную от русских, потому что Федор никогда не слышал этого мотива, а Захар-старший, добродушно улыбаясь говорил:

— Что-то грустит мой тезка, кручинится. А спросишь, ни за что не скажем. Золотой характер у человека.

Уже в первый день пути Федор узнал, что Захар-старший — кузнец, сосед Кати, а Захар-младший — охотник из здешних мест. А с каких именно мест, не было сказано, Федор понял, что его спутники предпочитали поменьше, рассказывать о себе.

Ярким, солнечным днем они вышли на высокий берег Витима. Внизу, в ущельях гор, пенясь, извивалась река. Сверкающие серебром и золотом брызги отскакивали от крутых берегов. Река походила на огромную птицу, бьющуюся в силках.