Федор подошел к двери и постучал — не так чтоб сильно, но и не слабо, как стучат свои. Сейчас он услышит ее голос. Сейчас… Но никто не отзывается… Опять постучал. За дверью послышалось шарканье шагов.

— Кто там? — спросил женский голос.

Федор не ответил, поэтому женщина за дверью еще раз переспросила:

— Кто?

Голос был незнакомый, низкий и как будто простуженный. Он не мог принадлежать Майе. А может, у нее голос за это время изменился до неузнаваемости?

— Майя, ты? — спросил Федор и тоже не узнал своего голоса.

— Что вам нужно? — прокричала за дверью женщина.

— Майя Владимирова здесь живет?..

— Нет тут такой!

Федора словно холодной водой окатили. Он часто задышал, будто ему не хватало воздуха. Чтобы не упасть, Федор схватился за дверную ручку. И опять постучал. Он слышал, как за дверью женщина сказала:

— Ваня, проснись. Какой-то мужчина стучит в дверь.

Вскоре из землянки вышел незнакомый мужчина, по внешности — русский, с бородой и длинными усами, и грозно спросил:

— Что тебе здесь нужно?

Федор объяснил, что тут жила женщина Майя. Он приходится ей родственником, приехал навестить издалека.

— Может, и была, а теперь нет тут такой, — ответил мужчина. — Мы уже два года здесь живем. — И закрыл перед Федором дверь.

Спрашивать еще о чем-то было бессмысленно. Федор вышел на дорогу и побрел к бараку, в котором когда-то жил Трошка.

В бараке пахло пропотевшей одеждой и махорочным дымом. Хотя дверь была незапертой, в помещении уже все спали. Только у печки сидел сутулый человек в разодранной рубашке и кочергой мешал догорающие дрова.

Федор подошел и присел прямо на пол.

Истопник некоторое время на обращал на Федора внимания. Он неторопливо свернул цигарку, спрятал в карман кисет, достал из печки уголек, прикурил. Затянувшись, спросил:

— Может, закуришь?

Федору этот лохматый человек показался чем-то приятным: ни о чем не спрашивает и не выказывает никакого удивления, что к ним в барак без спросу зашел незнакомый человек. Ночью…

— Негде переночевать? — спросил истопник, пуская кольца дыма.

Федор утвердительно кивнул головой.

— Оставайся, места хватит. Устраивайся вот здесь.

Федору показалось, что этот человек должен знать, куда переехала Майя, хотя видит его впервые и даже не знает имени. И он без предисловий спросил:

— Вы не знаете, куда переехала женщина с мальчиком?.. Жили они в землянке, которая у самой дороги.

Федор не ошибся — этот добродушный русский помнит: жила тут якутка с мальчиком года два или три назад. Мужа ее не то посадили в острог, не то завалило в шахте. Даже к ним в барак приходила к Стеше — была тут у них такая отпетая бабенка, крутила с мужиками налево и направо. Все больше по десятникам да техникам ударяла. Шахтерами тоже не брезговала, кто платил. Говорят, увезла с приисков целую торбу золота. А о якутке никто худого слова никогда не сказал. А вот куда она девалась, он не имел никакого понятия.

— Да-a, мне кто-то сказал, что она переехала в Бодайбо, — вспомнил истопник. — По-моему, ее даже кто-то там видел.

«Завтра же утром поеду в Бодайбо», — подумал Федор, устраиваясь у печки на ночлег.

— А кем ты ей будишь? — спросил истопник, когда Федор уже лег.

— Братом…

Тюрьма, каторга, изувеченное лицо до того изменили наружность Федора, что его никто не узнавал.

В Бодайбо Федор прежде всего зашел в дом купца Мойсеева и спросил, не известно ли хозяевам что-нибудь о Майе Владимировой. Они, верно, помнят Майю, свою бывшую служанку.

Из предосторожности Федор назвался дальним родственником Майи.

Хозяйка не узнала Федора.

— Да, помним Майю, — не очень любезно ответила она. — Но это было давно. Больше она не показывалась.

Горничная проводила непрошеного гостя за дверь.

Федор в течение десяти дней искал по городу свою семью. Ночевал он в заброшенном сарае, на окраине города.

Днем он подходил чуть ли не к каждому дому, затевал разговор с мальчишками. И если те говорили, что мальчика по имени Семенчик они не знают и не знали, шел дальше.

На третий день Федору повстречался на улице человек с очень знакомым лицом. Это был Волошин. Федор, с Волошиным не были лично знакомы, но на приисках они видели друг друга.

Волошин почему-то тоже обратил внимание на человека с берданкой довольно подозрительной наружности. Видно было, что он несколько дней не умывался. Глаза какие-то воспаленные.

Но первым заговорил Федор:

— Здравствуйте… Вы не из приисков?

— Из приисков, — ответил Волошин.

— Майю… Владимирову не знаете? — отчаявшись, напрямик спросил Федор. — Она жила в Надеждинском, в землянке.