— Хорошо... — Ворон медленно вдохнул и выдохнул, справляясь с собой.

Он двинулся следом за Элестайлом, но, обернувшись на полпути, вдруг вдарил по столпившимся в проходе кхулфам с такой яростью, что едва не обвалилась скальная порода.

Сделав ещё несколько шагов, Ворон опять остановился, упершись взглядом в большой камень у стены неподалеку от прохода, где дожидались его друзья.

— Влад, прошу тебя, поторопись, — заговорила Дайнрис. — Ты же не хочешь, чтобы твари начали дышать нам в спину.

Ворон сдвинулся с места, однако направился не к ней, а прямиком к камню. Сунув за него руку, он вздрогнул всем телом – будто бы кто-то схватил его или укусил за руку – и извлёк из-за камня небольшой, завернутый в холстину рулон. Ворон застыл, глядя на него, как на нечто из другой реальности.

К нему подошёл Дэлвир:

— Влад, пойдём. Потом посмотришь, что там.

Сунув находку за пазуху, Ворон наконец покинул зал.

До самого портала он не проронил ни слова, только сосредоточенно мочил монстров – практически в одиночку, всё ускоряя и ускоряя шаг. Дайнрис уже едва поспевала за ним – равно как и другие девушки, но те держались за своих мужчин. Дайнрис же не решалась не только заговорить с Вороном, но и взять его под руку. Почему-то ей казалось, что сейчас он стряхнёт её руку словно назойливое насекомое.

Когда Дайнрис поскользнулась, локоть ей подставил Дэлвир. Ворон по-прежнему не видел никого и ничего вокруг.

— Что с ним? — тихонько спросила девушка, полагая, что давний друг понимает её возлюбленного лучше, чем она сама. — Я его таким никогда раньше не видела.

— Думаю, теперь Влад сожалеет, что не простил отца, — ответил Дэлвир. — Проблема в том, что ничего изменить уже невозможно.

Как прошёл через портал, Ворон тоже не заметил. Однако перемены за ним были слишком разительны. Во-первых, здесь было несравнимо теплее. Правда, мороза он уже давно не ощущал. Но, главное, здесь некого было бить, и на этот фактор Ворон волей-неволей обратил внимание.

Он осмотрелся, замедлив шаг. Увидел Дайнрис, шедшую под руку с Дэлвиром.

Ворон притянул её к себе за талию.

— Я тебе нагрубил? — спросил он, очевидно, всерьёз подозревая такую возможность.

— Нет, мы не разговаривали, — ответила Дайнрис, немного опешив. Она не очень представляла, как можно настолько не осознавать происходящее с тобой и даже собственные действия.

— Хорошо.

Дальше Ворон, кажется, снова выключился из реальности. Однако шёл, по-прежнему обнимая её за талию. Дайнрис очень хотелось утешить его, поддержать, но она совершенно не знала, чем конкретно.

Вскоре Элестайл предложил сделать привал. Розовский разделил на всех остатки своего запаса еды, предварительно выделив для Лорены полноценную порцию. Ворон, правда, наотрез отказался есть, а остальные подкрепились весьма охотно.

Сам он тем временем вытащил из-за пазухи находку из сэйноррской пещеры. Несколько минут смотрел на неё, не решаясь открыть. Но потом всё-таки размотал холстину. Внутри оказались свёрнутые в рулон листы бумаги, исписанные чернилами. Одним словом, письма. Ворон знал, от кого они, даже не начав читать. Вернее, он понял это ещё на Сэйнорре, почувствовав отцовскую магию, сохранявшую письма в первозданном состоянии на протяжении многих лет и оберегавшую тайник от обнаружения кем-либо другим.

Кому они были адресованы, тоже не было сомнений. В давние времена они с отцом играли, используя нишу за камнем в качестве потайного почтового ящика. Там оставлялись «военные донесения», «перехваченная корреспонденция врагов» и даже «добытые на далёких землях магические предметы». Очевидно, отец надеялся, что Ворон, если вернётся на Сэйнорру, догадается поискать за камнем весточку от него.

Развернув письма, к чтению Ворон приступил не сразу, какое-то время сидел, уставившись на них невидящим взглядом. Затем проверил их очередность по датам, указанным в начале каждого – все письма лежали строго по порядку, И, помедлив ещё немного, наконец начал читать первое. Оно было написано спустя три дня после их с Дэлвиром ухода на Землю.

«Владилаэр... Я понимаю, как ты зол. Наверное, даже не желаешь больше знать меня. И всё же я хочу объяснить кое-что. Во-первых, преступником тебя объявил не я, а Остикс[1], выступив с обвинительной речью на Совете клана. У меня нет доказательств, но я практически уверен, что он же и донёс дваррам, что последний из сбежавших от оборнов оборотней скрывается на нашей территории.

Ты прекрасно знаешь, как давно Остикс мечтает занять место главы клана. Если наш род прервётся, бразды правления перейдут к его семье. И Остикс решил воспользоваться случаем, который ты ему столь любезно предоставил. Однако сейчас, несмотря на то, что мой сын совершил преступление, Совет решил, что у руля останусь я. Наверное, после этой «несправедливости» Остикс и поспешил донести на тебя дваррам.

Во-вторых, что касается развёрнутой на вас с Дэлвиром охоты. Владилаэр, надеюсь, теперь ты и сам понимаешь, что это был единственный шанс спасти вас – отыскав вперёд дварров. Остикса я предварительно отослал с поручением в Клиинсант. Не сказать, чтобы ему понравилась идея отправляться в такой момент в наш самый удалённый замок, но повод для его поездки я изобрёл достойный.

Возможно, ты видел Зэндела в моём отряде. Но, уверяю тебя, Зэндел отца в его интригах не поддерживает. После Совета, когда Зэндел узнал, что отец приложил все усилия, дабы объявить тебя вне закона, они вообще крупно поссорились. Кроме того, именно Зэндел, поняв, что я стараюсь затормозить погоню, здорово помог мне в этом, убедив всех энтузиастов, что переходить Усану вброд крайне опасно. Остикс пришёл в ярость, узнав об этом, однако сыну ничего высказывать не стал. Очевидно, боится окончательно упасть в его глазах.