– Н-не знаю-у.

– А, ну конечно. Не видел существа, которое знало бы себя хуже, чем вы. Пойдемте, – Нубис взял ее под локоть и, усадив на деревянную коридорную лавку, принялся что-то размеренно щупать в воздухе. – А знаете, почему вы плачете?

– Потому что не соблюдала режим труда и отдыха, а вы мне говорили? – неожиданно для себя пошутила Катя.

Нубис, похоже, тоже этого не ожидал: он издал звук, похожий на придушенное басовое мявканье, и на миг показал зубы в короткой улыбке. Тут же вернув лицу обычное сухое выражение, он сказал:

– Да, режим тут, конечно, играет роль. Но я вижу ваши нити и могу сказать, что для вас явно привычно заглушать любые неприятные переживания работой. У вас в мозгу столько очагов возбуждения, что рядом с вами достаточно вовремя щелкнуть пальцами, чтобы вы начали рыдать, сами не зная отчего.

– Сейчас я, наверное, знаю, – Катя отвернулась и украдкой все же вытерла нос. – Много мелочей накопилось… Устала… День еще суетливый… И кошмары снятся, с волнами…

Нубис, снисходительно кивающий на каждую ее фразу, вдруг полностью застыл: из-за того, что он не дышал, казалось, что его что-то превратило в манекен, только кукольные ресницы медленно моргали.

– С волнами, – повторил он то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном.

– С огромными, – подтвердила Катя. – Они из океана прямо на нас ехали, и…

Нубис подскочил, как подброшенный пружиной. Судя по взгляду, обращенному в никуда, Катя тут была ни при чем: его позвал кто-то из врачей. Она поспешно спросила:

– Что там?

– Реанимация нужна. Новый пациент, с первого этажа. Идите в лабораторию, – Нубис, снова приняв собранно-деловитый вид, кивнул ей и лихо растворился в воздухе.

Катя вытащила из огромного, как у кенгуру, нагрудного кармана платья дощечку и с треском сдвинула ее: действительно, давно пора было переодеться.

Обратно в лабораторию Катя явилась в своем привычном виде: мешковатые штаны, футболка и безразмерная куртка – и с облегчением погрузилась в работу. Плакать больше не хотелось, но на месте слез осталось какое-то тягучее недоумение. Где ей научиться этому несчастному эмоциональному интеллекту? Как она поймет, что говорит больным что-то не то, если ей самой от подобной манеры было вполне нормально? По крайней мере, так всегда разговаривали ее родители, тоже биохимики, и никто из этого трагедию не делал. Родители считали, что среди кучи мерзости, которую представляет собой жизнь среднего человека, созидательный труд – это единственное, что достойно пристального внимания, и Катя была с ними полностью согласна. До сегодняшнего дня. Не то чтобы она преклонялась перед Нубисом, но не могла не признавать, что жизненного опыта у него больше, чем у нее и ее родителей вместе взятых, а то, что происходит с ее нервной системой, он наблюдает вполне физически. Надо попробовать повнимательнее относиться к словам хотя бы при разговоре с ним, а так, может, и на других перекинется… Катя привычной рукой отмеряла капли катализатора и бормотала: «Только не ляпни чего-нибудь… Только не ляпни…»

Нубис появился нескоро, совсем к вечеру, когда чистое небо за окном стало как темная бирюза. Катя быстро повернулась к черному магу и даже слегка расставила руки, чтобы показать ему отсутствие траурного платья, но тут же поняла, что Нубису не до того. Он направился прямиком к углу для медитаций, плюхнулся на пол и сразу заурчал. Катя осталась стоять, раздумывая, будет ли очень невежливым с точки зрения эмоционального интеллекта спросить у него, помер ли пациент, которого он реанимировал, и наконец решила, что надо переждать.

Но поскольку взгляд она при этом от черного мага отвести забыла, тот сам по себе прекратил урчать и недовольно уставился на нее черными дырами глаз. Впрочем, голос его прозвучал довольно вежливо:

– Вы что-то хотели спросить у меня, Екатерина?

– Да ладно, ничего срочного. Мне просто интересно, что вы делаете. Это типа отдых такой?

– Верно.

– А зачем урчите?

– Это немного разгружает психику, – объяснил Нубис без раздражения. – Биологический момент. Вы ведь знаете, что наши предки близки к вашему семейству кошачьих. Такие звуки они издавали либо от расслабления, либо, наоборот, в стрессе, чтобы быстрее расслабиться. Сейчас это почему-то считается для магов стыдным, как и громко дышать, но я думаю, что не стоит взваливать все только на интеллект. Инстинкты и древние рефлексы тоже прекрасно пригождаются.

– А, вот почему вы мне присоединиться не предлагали.

– Я же не знаю, как расслаблялись ваши предки.

– Я тоже. Возможно, ухали и качались на деревьях? – Катя подняла руку и помотала ей туда-сюда. Нубис поднялся с пола и встал прямо, но вид у него оставался до того загруженный, что у нее все-таки вырвалось:

– Помер ваш пациент – ну, к которому вас звали?

– Да, реанимировать не удалось, – Нубис отвечал будто машинально, раздумывая о своем. – То ли поздно его привели, то ли такой быстрый процесс… Человек, примерно пятьдесят оборотов возраст, лейкоцитоз крайней степени неизвестной этиологии. По всему телу узлы типа папулозной сыпи, но реже и крупнее.

– То есть у него что-то сильно воспалилось?

– Да, реакция была такая, будто у него по меньшей мере перитонит. Даже трудно сказать, от чего он скончался: все органы отказали.

– Полиорганная недостаточность? А что у него в конечном счете было?

– Источника пока не нашли, надо будет поработать. Ни я, ни другие маги по нитям конкретного очага не увидели.

– Ого, какой интересный случай! Значит, сегодня мне на ночь остаться в лаборатории? Будем работать? – радостно спросила Катя.