Шедшая рядом супруга тяжело дышала, стиснув свои пальцы у меня на локте.

— Он там, — прошептала женщина, когда мы приблизились.

— Ты, главное, не впади в глупую импульсивность.

Испортишь ведь всё, — тихо ответил ей я.

— Помню, — огрызнулась Ольга, и поджала губы.

— Мы просто пройдём к начальнику полиции, и побеседуем с ним о разном. В основном о вопросах взаимодействия. Будем очень любезны, и скажем, что нашли свидетеля, который готов дать показания, якобы о том, что руководство Новообской полиции сотрудничает с террористами. Скажем, что у неё псевдоним Внесистемная. Мол, глупости всё это, но дело стоит рассмотреть. Если он действительно из пришлых, должен занервничать. Обычно это действует.

— В детективных романах? — хмыкнув, уточнила Ольга.

— А у нас есть выбор? — поглядев на идущего рядом сконфуженного Никитина, ответил я.

— Я его и так почую, — отозвалась супруга, а перед самой дверью глубоко вздохнула и состроила такое невинное лицо, что я даже готов был поверить в то, что она наивная дама, начитавшаяся любовных романов, и выходящая в свет только для званых ужинов и примерки платьев. Поверил бы, если бы не видел, как она ломится в кирасе, ломая заборы, как яростно расстреливает стену кладовой из картечницы, как засовывает под подвязку на бедре пистолет.

На стук дверь открыли быстро, и дежурный, отворявший засовы, сразу молча уселся на своё место. Где у него стояла тарелка с кусочками мяса. Он наколол один на железную вилку и отправил в рот, начав сосредоточенно жевать.

— Любезный, — произнес я, оглядев заставленное канцелярскими столами помещение, на которых сквозняк колыхал документы, — нам надо попасть к уездному исправнику.

— Его превосходительство в отлучке, — тут же отрапортовал дежурный, продолжая есть. В иное время я бы его отругал, но не сейчас.

— А скоро будет?

— Не ведомо.

Я поглядел на Ольгу, которая недовольно сложила губы трубочкой и играла желваками. Просто получается, что мы зря пришли, да к тому же её чутьё подводит. А обманутой дурой она ой как не хотела быть.

— Тогда мы записку оставим, — произнёс я, подойдя к столу. Уже потянувшись за бумагой и пером, замер. По спине пошли мурашки, а Марк Люций рванул на передний план, переходя в боевую готовность, глядя при этом краем глаза на дежурного, который с остекленевшим взором и сжатыми до размеров острия иголки зрачками, ткнул вилкой в опустевшую тарелку и, не заметив этого, начал жевать воздух.

— Шеф, а где все остальные городовые? — понизив голос, спросил Сашка, а я стиснул в руке трость.

В коридоре послышались приближающиеся к прихожему залу шаги. Интуиция Марка Люция истерично завопила, требуя действий, и я нырнул в сторону, направив на звук шагов оружие. Буквально через долю секунды раздались выстрелы, а дежурный даже не вздрогнул, продолжая жевать воздух.

Я пригнулся и рванул вперёд. Перед глазами встала тощая фигура с вытянутыми вперёд руками, в которых было зажато по револьверу. Это оказался тот киргизик-попаданец, который убежал от нас при попытке задержания у сейфа, и которого поймала полиция. Я уже и забыл про этого горемыку, а он вот он.

Я снёс смуглого парня, как кеглю, но тот оказался невероятно проворен, и в последний момент вывернулся и ушёл от удара тростью. Казалось, я даже услышал хруст его рвущихся от усилия мышц. Потом он снова выстрелил, и я почувствовал пули, вошедшие мне в живот. Сделав вид, что сейчас упаду, я согнулся пополам и приложил левую руку к ране. Парень замер с направленными на меня стволами, глядя отрешённо и не моргая, точь-в-точь, какзомбий на кладбище.

Но это ты зря.

Рассвирепевший Люций сделал пол-оборота и глянул назад. Пули никого больше не задели, и даже дежурный всё так же тыкал вилки в пустую тарелку.

Зря ты это.

Моё тело само, словно получив собственную волю рвануло вбок, уходя от очередной пары выстрелов, а потом на пороге возможного для человека ткнуло концом трости в грудь зимбию-киргизику. Удар был сильный, на грязной рубашке парня даже выступила кровь, а самого его откинуло к стене. Но зомбий, даже падая, палил в мою сторону, отчего ещё одна пуля оцарапала мне в бедро.

Сделав быстрый шаг в сторону, я схватил табурет и отправил его в полёт. Табурет попал зомбию в руки и с грохотом упал на пол. Хрустнула кость, но этот киргизик даже не заметил. Он быстро вскочил на ноги. Сломанная рука повисла, как тряпка. Из быстро намокшей от крови ткани торчал обломок кости, но пальцы всё сжимались, достреливая оставшиеся патроны прямо под ноги зомбию.

Я припал к самому полу, уходя с линии выстрела здоровой руки, и кинул в киргизика трость из столь неудобной позиции. Та попала парню прямо в лицо, вырвав со щеки клок кожи с мясом. Но тот опять не заметил ранения, щёлкая опустевшими к тому времени револьверами. Из ран хлестала кровь. Я опять сделал прыжок вперёд, а зомбий не человечески быстро ушёл в сторону и попытался ударить меня рукояткой револьвера в висок, но я уклонился. Теперь я был у стены, а он на открытом пространстве, лишая меня места для манёвра. Вот только он действовал, как заведённая кукла, и не рассчитал одной мелочи. Из-за угла коридора выскочил Никитин и, закричав благим матом, опустил на голову зомбия стул. Киргизик рухнул на пол, как подкошенный.