Я вздохнул и поднял глаза на появившуюся из боковой двери Машу.

— Ревизоры к нам сейчас нагрянут. На стол накрой самого лучшего. Водки там, икры, мяса. Суп понаваристее сделай.

Кухарка повела взглядом по сторонам зала, словно соображая, что можно использовать под значением словам «там», а потом пожала плечами и исчезла в своей двери.

Выйдя из обеденного зала, я шагнул к стойке дневального, который уже чистил на своём ремне пряжку. Мне только и осталась, что смерить его с ног до головы взглядом, а потом поднять телефонную трубку.

— Дай вызов.

Дневальный оторвался от самозабвенного полирования пряжки и покрутил ручку на телефоне. Из аппарата сразу донёсся мелодично-противный голос нашей телефонистки. Есть такие. Вроде бы все при ней. И внешность, и голос, а все равно возникает ощущение казённой стервы.

— Нуль семь тридцать два, Валентина, слушаю.

— Проверка связи.

— Слышу и разбираю хорошо, — тут же отчеканила телефонистка.

Осторожно положив трубку, я, придирчиво оглядел прихожую а потом подошёл к двери, ведущей в оружейную. Замок был на месте. Слепок тоже. После того как находчивый Сашка подобрал ключ к помещению, я сперва ругался, на чем свет стоит, пригрозив попаданцу челюсть сломать, а потом вручил парню отдельную печать. Вполне так может статься, что меня не будет на месте, а отряд снарядить нужно будет.

Кроме того, ко всеобщему удивлению, парень назубок рассказал обязанности дежурного по роте, какие изучали в его мире. Заставив записать слова в тетрадь, я сделал опечатываемую коробку, которую теперь следует сдавать дневальному. А ещё теперь Сашка собственноручно моет пол в оружейке.

Ещё раз проверив слепок, я пошёл наверх. Вроде бы порядок. Вроде бы и придраться особо не к чему. Я только позавчера все проверял сам. И помещения, и учётные книги, и оружие.

В операторской к самому экранцу прилип Иван, щелкая рукояткой регулятора. На самом сказочном блюдце с голубой каёмочкой яркая точка скакала из одной стороны в другую, словно шальная блоха. По полутьме помещения разливался странный звук. Свист, характерный для пробоя, то набирал силу, то снова спадал, почти исчезая. Силу и тон он менял хаотически, словно стонущее привидение в заброшенном замке. Хотя можно было его сравнить с воем ветра в слуховом окне.

— Сломалось, что ли? — буркнул я сквозь зубы.

Ванька быстро поглядел в мою сторону, а потом вскочил, вытянувшись по струнке.

— Не могу знать, ваше высокоблагородие! Уже час, как такая ахинея. Если не настрою, придётся все лампы по одной проверять.

— Да, как оно все не вовремя, — снова процедил я, покачав головой, словно она у меня разболелась. — Прямо во время инспекции.

Зазвенел телефон, и я взял трубку.

— Ало, Евгений Тимофеевич, они уже здесь.

— Проклятье, — буркнул я, ещё раз бросив взгляд на бегающую истеричной белкой точку, и направился к лестнице. Лишь у самых ступеней изменил решение и пошёл к комнате Анны. Всевидящую тоже нужно озадачить.

Пройдя немного дальше, остановился перед дверью и занёс руку, дабы постучать, но не успел. Изнутри щёлкнул затвор, и дверь неспешно распахнулась.

На пороге стояла зарёванная Кукушкина. Она прижимала к груди небольшую подушку и глядела пустыми глазами перед собой.

— Анна? — тихо позвал я, пытаясь понять, что произошло. Никогда не видел ее такой. Неужели обидел кто.

Девушка покачала головой, все так же глядя в пустоту.

— Все хорошо.

— Хотелось бы верить, — произнёс я. — Вы-ы-ы…

— Я сейчас спущусь. Они ведь тоже. И этот толстый. Зачем ему Вероника? Он же ее не любит. А у него жена красивая, которая его ждёт, — пробормотала Анна, не дав мне договорить. Казалось, она сейчас находилась в каком-то своём мире. В мире, где прошлое, настоящее и будущее сплетены в одно целое. В мире, в котором людям не место.

— Может, приляжете? — спросил я, бросив взгляд на заправленную кровать со смятым покрывалом.

— Я вниз. Должен же кто-то с револьвером сыграть, — пробормотала девушка, а я провёл перед ее лицом ладонью. Анна даже не моргнула, а ее глаза теперь казались двумя мокрыми стекляшками.

— Я в порядке, — снова произнесла она.

Я покачал головой. И это тоже во время комиссии. И это тоже не вовремя. Что ещё будет? К чему готовиться? И Ольга что-то запаздывает. Надеюсь, она сейчас чаи с торговцем пьёт, а не ругается с ним. Она же нетерпеливая.

Я быстро пошёл к лестнице, и проскочив половину пролёта, увидел комиссию. Три человека. И все типовые до неприличия, словно комиссии штамповали на заводе с новомодным конвейером.

Вот большой и важный начальник, одетый в дорогую тройку. На большом пузе, соперничающим по величине только с поселившимся на обрамлённом холеными бакенбардами лице пренебрежением, висела золотая цепочка с карманными часами. В руках он держал дорогую трость, купленную специально для таких вот поездок — впечатлять проверяемых. Не удался у него в этот раз фокус-покус. Моя-то трость получше будет, ехидно подметил я.

А вот бегающий с испуганными глазками писарь, держащий в руках небольшой саквояж. Он слегка сутулился и бросал взгляды своего начальника, словно собачонка на привязи.

Третьим был высокий вояка, озирающий помещение с таким видом, словно его насильно запихнули в это болото, и что он не проверяющий, а так случайно оказался. Но именно такие больше всех роются в грязи.

Я невольно ухмыльнулся. В Старом Риме тоже были такие.

— Здравствуйте, любезные, — сделав улыбку пошире, начал я спускаться к ним.