Мы все втроём выбежали из обеденного зала, где быстро поднялись по лестнице. Все это время я соображал, как сделать, чтоб выкрутиться из ситуации. Потому как признаться, что сам мало что понимаю, будет совершенно лишним. И это не небольшая описка в бухгалтерской книге. Это проблема, выходящая за пределы разумного. Если ничего не предпринять, то нас точно расформируют, как отряд, передав дело ловли полиции, мол, обычный городовой справится.

Заскочив в нашу с Ольгой комнатоу, я положил хрупкую женщину на кровать. К тому времени она обмякла, став безвольной тряпичной куклой и потеряв сознание. Пришлось даже потрогать шею, чтоб убедиться, что она жива.

— Сидишь рядом с ней, — произнёс я в сторону Никитина, — и никуда не отлучаешься. Если ещё раз попытается что-то такое вытворить, свяжи простынями.

— А если по нужде надо будет? — бегая глазами по кровати и простыням, спросил Сашка.

— Крикнешь дневального, он тебе ведро принесёт, — процедил я, а потом ткнул своему помощнику под нос стиснутым до хруста кулаком. — Головой отвечаешь.

— А может, девок сюда? А то как-то не айс с чужой голой женой в одной комнате.

— Дашу с Глашей позови, но сам не отлучаешься. Они не удержат её в таком состоянии. Понял?

— Угу, — буркнул Сашка.

Я ещё раз глянул на попаданца, а потом выбежал в коридор, поманив Настю за собой. Растерянная ведьмочка, сверкая огромными испуганными глазами, засеменила за мной, подхватив руками подол немного великоватого для неё платья сестры милосердия.

В следующую секунду я дёрнул за ручку дверь своего кабинета, а в моей голове окончательно созрел план. План настолько безумный, что самому до конца не верилось в его осуществление, но если получится, то проблема объяснений решится. И вопросов к нашей деятельности больше не возникнет.

Забежав внутрь, я быстро оглядел стену с висящими на ней артефактами. Ну, хоть какой-то толк от этих бесполезных игрушек должен быть. С такими мыслями я схватил снятый недавно с младенца неказистый амулет, а также маску и нож дикаря. Почему их? Просто это были последние полученные, да и выделялись необычными внешним видом. Все остальное было хоть и чуждым, но либо откованным из обычной стали, либо отлито из обычной бронзы.

— Сейчас лечить меня будешь, — произнёс я. Повернувшись с предметами в руках к Насте.

— Чё? — переспорила девушка.

— Только не подведи. Ты меня лечила уже несколько раз, и теперь получится. А не получится, точно сожгут на костре.

— Я не хочу, — испуганно пискнула рыжая девчонка.

— Я тоже. Пойдём!

Мы снова выскочили в коридор, где я уловил отголоски меняющего тональность писка прибора поиска пробоя. Наверное, Иван так и не смог устранить неполадки. Хотелось зайти и осведомиться о ходе ремонта, но времени как раз не было. Потом зайду. Все равно ремонт ламповых машин процесс небыстрый.

Мы быстро спустились, неся охапку моих трофеев. Сжимая амулет и нож, я подскочил к молчаливому дневальному.

— Дай револьвер.

Получив оружие, сунул его во внутренний карман, и сразу же вбежал в обеденный зал, а за мной с круглыми глазами заскочила Настя. Взгляд пробежался по комнате, отметив хмурую до невозможности Анну. Не знаю, что было в моё отсутствие, но, судя по всему, ее пытались расспрашивать. Хотя нет, скорее всего, жирдяй поливал нас словесной грязью, вываливая это на беззащитную жертву.

Нужно было срочно принимать меры, пока эти не опомнились.

— Я до сих пор жду объяснений! — почти фальцетом прокричал толстый ревизор. Он смотрел на нас, надменно выпятив губы, словно на уже уничтоженную жертву. Писарюшка глядел то на нас, то на своего шефа, словно собачонка. Хвостика не хватает, чтоб вилять. А отставной вояка облокотился на стол, и слегка улыбался, ожидая, как мы будем выкручиваться. Его эта сцена откровенно забавляла. Вряд ли он желал нам зла, но и молчать о недостатках он не станет. Каждый ведь думает только о своей карьере, о своём благополучии. И если без ситуации с Ольгой ещё можно было бы их напоить, то сейчас только радикальные меры. В теорию заговора они уж точно не поверят, так что нужно врать и импровизировать.

— Нам порой попадаются опасные артефакты, — нарочито торопливо произнёс я, словно оправдываясь. — Порой возникают неурядицы. Сейчас покажу.

Я поднял на ладони амулет, найденный с тем младенцем.

— Предположительно, там крупица философского камня. Не больше макового зерна, но и это весьма любопытно.

Вояка хмыкнул, а толстяк скривился и напыщенно начал говорить, словно плюясь словами.

— Вы думаете, я вам поверю? Вы сами себя-то слышите, любезный? Или вы сумасшедший, ищущий то, чего нет?