— Дурхан, эй, Дурхан!

— Еще немного. Сейчас конец! — ответил юноша.

Но Дурхана уже вытаскивали из воды. Ноги не слушались его, скользили, подгибались. Кто-то подхватил его. Протянули ему рюмку коньяку.

— Готово, перекрыли!..

— Ура! По-нашему вышло!..

Один за другим все выходили из воды. Люди дрожали от холода, но в них зарождалась новая, незнакомая доныне гордость. Гордость за свою силу, за своих товарищей.

Младен испытывал то же чувство. Он не думал, что совершил что-то особенное. Его так захватила работа, что для него было совсем необходимо целые сутки не покидать объекта. Но героизм Дурхана, усердие девушек поразили его. В этот вечер он понял, что нет «обыкновенных» людей. В каждом кроется что-то большое, значительное. Эта ночь связала его со строительством навсегда.

Прожекторы гасли в свете пробуждающегося дня. По шоссе тянулись вереницы людей, как будто расходились с митинга или праздника. Не чувствовалось усталости, напряжения. Все говорили наперебой, радостно и возбужденно. Совершилось большое, важное! Не было знакомых и незнакомых: ночной штурм сблизил всех.

Легким шагом Таня обгоняла идущих. Вот она взбежала по откосу, догнала Младена и молча пошла с ним в ногу, не решаясь заговорить. Но сердце ее было так переполнено, что она в конце концов не удержалась:

— Как я завидую Дурхану!..

Таня была, как всегда, искренна, но Младену показалось, что, она сейчас это излишне подчеркивает, и поэтому он поддразнил ее:

— А у было думал, что ты откажешься от работы, когда увидишь, как здесь трудно.

Девушка, возбужденная и взволнованная, не поняла шутки. Она всерьез рассердилась.

— Вы меня удивили, товарищ Зарев, и, признаться, разочаровали: когда вы приехали на водохранилище, мы в первый же день встретили вас с радостью и надеждой. Думали, вот теперь новый инженер по-настоящему возьмется за дело. Молодой, способный, дело знает, не зазнается. Поймет наши беды, поможет организовать работу. А что вышло? Хотите уехать от нас, мне Тошков сказал. Это правда? Что ж, я сама недавно в управлении работала, знаю, там не то, что здесь: тихо, спокойно.

Она говорила гневно. Наверно, не раз думала об этом. К тому же сегодняшняя ночь сломала все преграды.

— Скажи, пожалуйста, — опять пошутил Младен, — а я-то думал, что как раз сегодня и я кое-что сделал для строительства. Оказывается, ничего подобного.

Таня не стала возражать, обиженная, что он говорит с ней как с ребенком, не принимает ее слова всерьез. Она заторопилась в общежитие. Скорей бы увидеть Дурхана и ребят!..

Дурхан уже был в постели, зубы его стучали, но, увидев Таню, он попытался улыбнуться.

— Совсем как в «Покоренной реке», Таня. И мы можем побеждать трудности.

Он закрыл глаза. Лицо его стало синевато-бледным.

Рядом на кровати лежал Киро. Волосы у него были совсем мокрые, а одеяло едва доставало до подбородка. Таня открыла его тумбочку, вынула полотенце и повязала ему голову. Киро смущенно улыбнулся. Он так комично выглядел, закутанный, словно кукла, что Таня не выдержала и расхохоталась.

Она подняла на ноги всю комнату. Кое-кто спокойно спал, ничего не зная о случившемся. Девушка разбудила их, послала одного за спиртом, заставила Тодора, которого все звали «фельдшером», растереть продрогших ребят. Кто-то помешал угли, и печка весело загудела. Петр поставил греться чайник, раздобыл где-то кирпичи и положил их на огонь.

— Скажи пожалуйста, сразу видно — женщина в комнату вошла! — сказал Петр. — Посмотришь на нее — от земли не видать, а все вверх дном перевернула. Так и надо. А то вон ребята никак в себя не придут.

Таня подумала, что хорошо бы еще дать всем аспирин, и побежала к Светле. Из комнаты доносился веселый говор. Мирко сидел на красном коврике и растирал ноги. У Младена комнату сегодня не топили, и он зашел к друзьям обсушиться и погреться. Завернувшись в одеяло, он пристроился к самой печке. Светла заваривала чай.

— Извини, Таня, — сказал Мирко, — что не могу подать тебе стул, да вот старый ревматизм нынче разыгрался.

Когда-то, еще студентом, Мирко участвовал в демонстрации и несколько ночей провел на холодном цементном полу в полицейском участке. С тех пор в сырую погоду у него ныли ноги.

— Таня, оставайся с нами пить чай, — позвал ее Младен. Он искренне жалел, что огорчил девушку, пошутив некстати. — Мне нравится твоя прямота. Только не будь ты всегда такой серьезной…

Она уже не сердилась. Холод, которого раньше она почти не чувствовала, теперь дал себя знать. Так и тянуло остаться в этой теплой комнате, с этими славными людьми. Но тут же она вспомнила:

— Ждут меня, аспирин надо принести.

— Таня, давай я схожу, — предложила Светла. — А то я одна, наверное, ничего не сделала сегодня ночью. Хоть этим буду полезна. А ты оставайся. Может, и чаю им отнести?

— Таня считает, — поднялся Младен, — что если уж кто ничего нынче не сделал, так это я. Попробую хоть проявить галантность. Аспирин отнесу я.

— Нет, — отрезала девушка, — Дурхан и Киро — из моего общежития. Они ждут меня…