В ее голосе и выражении глаз было столько веры и тепла, что Евтимов растрогался. Эта застенчивая девушка, может быть, единственный человек, который верит в него и в строительство. Все его близкие, вся семья были против, их влиянию поддалась и Дора. А с посторонними он вообще избегал говорить на эту тему. Одна только Ольга и ободряла его, вселяла мужество и уверенность. И Траян не мог отказать ей в помощи. Он принял предложенную ему должность.

Когда несколько позже, уже в отделе, Евтимов начал рассматривать рабочий план туннеля и проект его расширения, вызвавший столько споров, он никак не мог собраться с мыслями. Девушка наклонилась к нему, показывая наброски. Ему приятно было слышать ее голос, чувствовать ее дыхание, видеть, как тонкая девичья рука с розовыми ногтями водит карандашом по бумаге. Он не смотрел на чертеж, поглощенный только одним — как бы прикоснуться к этой руке. Взяв угольник, лежавший на столе, он будто случайно погладил им руку девушки. Ольга ничего не заметила. Она думала только о том, как бы лучше и полнее рассказать Евтимову обо всех спорах и разногласиях. Она позвала на помощь Весо.

— Вы ведь уже знакомы с инженером Русевым?.. Весо Русевым, — повторила Ольга.

Траян вздрогнул, оглянулся, словно пробуждаясь. Да, отдел, чертежные доски, усталые глаза, шелест бумаги. Он и забыл, что здесь они не одни.

— Весо, — продолжала девушка, — товарищ Евтимов едет на строительство. Через несколько дней и мне надо быть там, исправить свои ошибки. А их немало.

— Счастливцы! — вздохнул Весо. — Один я остаюсь. Но не удивляйтесь, если мы там встретимся. Постараюсь вас догнать.

— Младен давно уже там, — обратилась девушка к Траяну. — Он очень способный. Вы встретитесь с ним на плотине. Младен Зарев, высокий такой, волосы вьются.

Неизвестно отчего, Траян вдруг почувствовал неприязнь к этому человеку и ответил сухо и сдержанно:

— Никогда не слышал его имени. Наверно, совсем молодой, из новых?

— Да, он из этих молодых, неопытных, которых бог весть почему так выдвигают теперь. И поэтому не удивительно, что кругом только и видим одни ошибки и неточности, — инженер Тошков крадущимися, совсем кошачьими шагами приблизился к ним. — Позвольте, коллега, напомнить вам о себе. Мы с вами встречались у вашей очаровательной тещи. Когда-то были с вами вместе в одной комиссии по приему плана деревянного моста, если вы не забыли. Вы тогда блестяще защищали проект.

— Как же, помню, — Евтимов насмешливо улыбнулся. — И вас, конечно, радует, что таким удачным и экономичным оказался этот мост, созданный коллективом молодых инженеров.

— Да, да, конечно, — неуверенно пробормотал Тошков.

— Только, если мне не изменяет память, вы тогда были против проекта.

— Да, да, — смутился Тошков. — Но потом они внесли значительные изменения и проект стал более или менее приемлемым. Вмешались старшие, опытные коллеги. Да. Я как раз состоял в комиссии, которая должна была внести поправки. Разумеется, это имело значение. Да…

Тошков снова обрел прежнюю самоуверенность, торжествующе взглянул на Ольгу, но встретил лишь ее ироническую улыбку.

— Хоть Ольга ни во что не ставит мое мнение, но я должен сказать, что этот костюм ей удивительно к лицу, — Тошков наклонился к девушке, подчеркивая свое восхищение. — Джемпер и жакет одного цвета. Бездна вкуса!.. — и снова обратился к Траяну: — Все же, мне думается, сейчас перегибают палку, повсюду выдвигая молодежь. Вот, например, на строительстве. Я сам с этим столкнулся. Грандиозное строительство, а доверяют все молодым; а они только пускают на ветер государственные средства. Вы, надеюсь, того же мнения? Я слышал, вы едете к нам. Очень рад, будем вместе работать. Вы, несомненно, окажетесь полезным.

— Нет, — резко ответил Евтимов, — я не одного с вами мнения. Наконец-то у нас нашлись люди, которые поняли, что можно строить в больших масштабах, осуществить самые смелые планы. Теперь перед нами, строителями, открыта зеленая улица: только твори, мечтай! Дается возможность молодым проявить себя, проекты становятся реальностью. И именно теперь, в разгар строительства, находятся люди, которые хотят подрезать молодежи крылья! Невероятная нелепость!..

— Это же наши мысли! — восторженно воскликнул Весо.

— Ты его еще не знаешь. Увидишь, какой он, — Ольга радовалась, словно это она открыла Евтимова.

Но Тошков вскипел:

— Заигрываете с молодежью? Дешевый прием, хотя он, видно, вам удается. Но если вам рассказать, сколько ошибок допускает эта молодежь, с какими безобразиями мне пришлось столкнуться…

— Да, могу себе представить… Бывают люди, которые сами за всю жизнь курятника не построят, а в гору идут, обливая грязью других…

Тошков замолчал. Бешенство душило его. Мало ему дерзкого юнца Зарева, так еще и с этим молодящимся неудачником возиться придется! Ну, да пусть особенно не задирается — вольничать он им не даст. Начальник-то все-таки он!

А Евтимов вовсе и не стремился «заигрывать с молодежью». Он говорил то, что думал. И в то же время ему никак не удавалось заглушить в себе некоторого злорадства. Вот, у них уже не клеится! Пусть! Он не должен был им помогать. Пусть поймут, что без него им не справиться… Но кто это «они»? Это ведь люди, которые строят водохранилище. Их много, и они не так уж беспомощны. Они могут топтаться на месте, ошибаться, но в конце концов построят водохранилище и без него…

— Знаете, — прервала его размышления девушка, — я думала о вас целый день после того, как мы встретились тогда на демонстрации, помните? И до чего же я рада, что вы все такой же — молодой, деятельный!