— И правда, некого.

Рябой потоптался еще, ожидая продолжения разговора, не дождался и присел за другой столик.

Избавившись от свидетеля, Георги снова пододвинулся к деду Стоилу и зашептал:

— Правду тебе скажу, я уже и не думаю теперь о нашем селе. Видно, конец ему пришел. Я купил участок под Софией. Пару волов продал — эх, какие волы были! — Он вздохнул и помолчал. — Сейчас в Софии можно найти материал. Как дадут деньги за здешний мой дом, буду работать вместе с мастерами, работы я не боюсь, как-нибудь сколотим там домишко.

— Я тоже работы не боюсь, да вот лет-то уж мне порядочно: на Иванов день семьдесят пять стукнуло. Если бы в селе было ТКЗХ, я бы первый в него вступил, все какая-нибудь работенка бы для меня нашлась. А в Софии что мне делать? Только в дворники и гожусь. Вот дедушка Гьоне — он меня помоложе года на два, на три, а может, и побольше, — так он был стрелочником. И на водохранилище дело нашел. Я не отказываюсь от нового, что здесь строится, но уже стар я, не прокормиться мне самому на новом месте. А тут у меня земелька, двор. Хорошо ли, плохо ли, а прожили бы со старухой.

— Сыновья… — начал было Георги, но дед Стоил не дал ему договорить.

— Что там, я за них не в ответе. Два года назад как отделились. Я им дал, что мог. Только младший при мне. А средний завел дружбу с Вуто. Не по сердцу мне это…

Дверь уже даже не успевала закрываться. Все столики были заняты, и посетители начали подсаживаться к большому столу, подключались к беседе, потому что всех тревожило одно и то же.

— Всю ночь с боку на бок верчусь, а все не могу решить, куда податься. То ли в какой госхоз, то ли в город. Специальности у меня нет, сыновья разлетелись. Просыпаюсь в два часа и все думаю: куда идти? Был бы помоложе…

— Да все мы сейчас как во сне ходим — и старые, и молодые. Работа меня не гнет, а вот это горе согнуло. Лучше бы меня отравили, все равно суждено умереть…

— Ну-ну! Помереть всегда успеешь, лучше думай, что делать будешь. Ты, Вею, куда записался?

Плотный, широкоплечий крестьянин, кровь с молоком, даже позавидуешь, а как зашла речь о селе, потемнел весь. Рука его, лежавшая на столе, задрожала.

— Никуда. Останусь тут.

— Как тут?

— Утоплюсь.

— Это ты говоришь после того, как стаканчик, да небось и не один, пропустил!

— А куда идти? — уже мягче ответил широкоплечий крестьянин. — Сыновья не хотят переезжать.

— Так ты — к ним в Софию!

— К ним-то к ним, да на душе кошки скребут. Знаешь ведь поговорку: один отец может прокормить пятерых сыновей, но пять сыновей не прокормят одного отца…

Разговор становился все оживленнее, каждый говорил для себя, не обращая внимания, слушают ли его. Просторное помещение с низким потолком, где обычно больше пили, чем говорили, сейчас превратилось в настоящий зал заседания.

— Не верю я, что можно эту реку остановить.

— Говорят, тысячу лет назад на этом месте было озеро.

— Эх, проживем тысячу лет, тогда увидим.

— И то мало.

— А все равно где-нибудь прорвется!

— Конечно, прорвется. Это ясно как божий день. Только бы нам убраться подобру-поздорову. Хоть бы заплатили скорей да успеть отстроиться. Дом или хоть хибарку какую поставить.

— И чего нам только не хватало? И лук тебе, и перец, и картошка — все что душе угодно.

— И опять все будет. Только бы цену дали хорошую.

— Да нашему селу цены нет! Иду я сейчас полем и насмотреться не могу…

И в тот же момент луг — вот он, перед глазами своего хозяина. И тот уже не видит, что на нижнем краю болото, а на верхнем мешают косить пни, не помнит, что хотел продать его за полцены, лишь бы избавиться. Нет, он видит только зеленые травы, высокие и сочные, они превращаются в такие громадные стога, каких в их селе и не видывали.

Да как же оставить все это богатство?

— И я говорю: пусть хоть поменьше, не тридцать декаров, а десять — да только тут, в нашем селе.

— Наша земля — она же все родит!

— А где найдешь ты еще такой воздух, такую воду?

А до начала строительства чего только не говорили эти же люди! И место это вредно для людей, и река капризна, и земля камениста. А сейчас дороже, благословеннее своего обреченного села для них ничего не существует.

Все обернулись, когда шумно открылась дверь и Злати остановился на пороге. Ватник ловко облегал его высокую фигуру, а сдвинутая на затылок кепка делала его еще выше. Парень этот долго колебался, прежде чем пойти на стройку. Со своей специальностью он везде мог неплохо заработать. Но ему хотелось работать на водохранилище. Правда, не на том, которое затопит их село. Когда же убедился, что, если он и не пойдет, все равно туда со всей страны придут сотни других, то решился.