– Мистер Хардинг? С вами всё в порядке? – сержант Макмёрфи тут же не преминул подать свой «обеспокоенный» голос из-за входной двери. Будь он неладен.

Интересно, он хоть что-нибудь сумел расслышать? Например, как Хардинг разговаривал сам с собой? Хотя вспомнить, как громко он тогда говорил (или всё-таки не говорил?) у Ника почему-то не получалось.

– Д-да! Я в порядке! Извините, что так долго… Мне просто пришло сообщение по Вайбу из больницы. Отвлёкся на переписку с лечащим врачом жены…

Хантер за подобную находчивость его бы точно похвалил. Но, похоже, воображение Ника всё же приказало долго жить. Поскольку в том состоянии, в котором он сейчас находился, придумать что-нибудь логичное и не хромающее на обе ноги, оказалось тем ещё испытанием, как минимум на миллион долларов.

А трясло его неслабо, как и продолжало крыть убойными ощущениями, никуда после обрыва «связи» так и не девшиеся. Словно он продолжал какой-то частью своей психики находиться там, рядом с Хантером и переживать весь тот спектр запредельных эмоций и страхов, которыми его пробирало в теле своего двойника, буквально до мозга костей. Точь-в-точь, как после остановки аттракциона с американскими гонками. Вроде бы уже всё закончилось, но твоё тело ещё не вошло в естественное для себя состояние – его до сих пор мотыляет и шатает во все стороны, а внутренности так и норовят выскочить наружу вместе с зашивающимся в грудной клетке сердцем. Из-за чего ты не можешь даже стоять нормально, потому что земля из-под ног постоянно куда-то уплывает, а сами ноги трясутся так, будто по ним беспрерывно бьют разрядами переменного тока.

И это не говоря про эмоциональное состояние – расшатанное вместе с сознанием и восприятием реальности до такой степени, что куда проще – лечь на пол, закрыть глаза и ничего больше не делать. Вообще ничего!

Вот только Ник не мог позволить себе подобной роскоши прямо сейчас, так как находился не в самом подходящем для этого месте.

– Кстати, на счёт больницы, где лежит ваша супруга… - Макмёрфи продолжал с ним говорить, пока ещё не врываясь в туалет и не нарушая «личного» пространство своего подопечного. Словно сержанта и вправду что-то сдерживало, чего он и сам до конца не понимал. – В службу спасения поступило сразу несколько сообщений о захвате междугородного автобуса, угонщик которого доехал со всеми находившимися в нём пассажирами как раз до этого госпиталя. Мы уже послали туда несколько патрульных бригад на перехват, но ещё не до конца установили причины угона и общую обстановку на месте преступления. Скорей всего, это просто какое-то дурацкое совпадение.

А дежурная охрана в больнице уже в курсе? Кто-нибудь обнаружил в палате его жены вырубленную от удара в висок медсестру без верхней части служебной формы? А, главное… Что с Мией? Она до сих пор там? Она всё ещё лежит в своей палате?

– То есть… вы не знаете, что этот… угонщик делает у больницы, где лежит моя жена? Кто он и… как выглядит?

– Пока ещё нет. Его личность не установлена, хотя уже проверяем запись видеокамер с автобусного Терминала на 42-ой. До системы видеонаблюдения госпиталя мы ещё тоже пока не добрались. В общем, на это нужно время… Простите, вы не станете возражать, если я всё-таки войду?

Более подходящего для этого момента Макмёрфи, конечно, подгадать не мог. Тем более, что Ник только сейчас, хотя и не до конца, заставил взять себя в руки, чтобы немного успокоиться и наконец-то собрать до кучи все свои мысли (а не только эмоции с безумными воспоминаниями из пережитого кошмара). Заодно вернуться полностью (и сознанием, и телом) в окружающую его реальность и пространство, чтобы увидеть себя в отражении зеркала, а не искажённое оскалом Джокера лицо чокнутого психопата Хантера.

– Подождите минутку, пожалуйста! Меня тут стошнило… Надо умыться и смыть всё это безобразие… Извините, но я не хочу, чтобы вы видели меня в таком состоянии.

Оправдание, конечно, то ещё, но ничего лучшего Нику в эти секунды в голову не пришло. Поскольку шоком его тогда накрыло не менее сильным. Ведь его собственное лицо было едва не полностью расписано полосками от ярко-вишнёвой помады. Причём расписано его собственной рукой. Увидеть, понять и осознать это сейчас, всё равно, что признаться в полном провале всего и вся. В проигрыше и в признании преступления, которого ты даже не совершал!

Интересно, если бы Макмёрфи не стал терпеть его бабские заскоки и прямо сейчас вошёл в туалет? Что бы тогда Ник ему сказал?

«Простите, но я таким вот нетривиальным способом снимаю себе стресс. Меня очень успокаивает нанесение губной помады на всё лицо, пока меня не по-детски колбасит от мысли, что мою жену в этот самый момент похищают из нашего мира.»

Он даже не знал, можно ли смыть эту треклятую косметику обычным мылом. Может, для этого нужен какой-то специальный лосьон или крем?

Как говорится, кроме прочих проблем и для полного счастья ему не хватало ещё и этого. А уж слова сержанта Макмёрфи, подтвердившие реальность существования его двойника, возвращающегося в это самое время к угнанному им автобусу из больницы с телом Мии на руках, добивали буквально контрольным и навылет.

Кажется, его собственные руки начали трястись ещё больше. В том числе и от шокирующих мыслей о том, что вполне себе очень скоро на просмотренных видеозаписях с камер автовокзала и госпиталя полицейские обнаружат угонщика, похожего, как две капли воды на доктора Николаса Хардинга. Что тогда он будет отвечать на вопросы, которые обязательно за этим последуют? А если Хантер оставил кучу отпечатков пальцев в определённых местах и на вещах? Если они совпадут с отпечатками пальцев Хардинга?