Графиня мысленно выдохнула. Ей бы не хотелось сталкиваться в словесных баталиях с родственниками мужа.

— Почему же леди Монтроуз решилась на брак по договоренности? – в свою очередь, серьёзно спросил Винсент. – Я думал, у вас и без того предостаточно кавалеров.

Инария невесело усмехнулась:

— Большинству из них интересна не я, а имя моего бывшего возлюбленного.

Чистая правда. Многие пытались ухаживать за графиней с целью вызнать побольше о Его Светлости. В конце концов, она продержалась на позиции любовницы Криоса довольно долго.

— Понимаю, - медленно кивнул Винсент, - насколько знаю, раньше вы вели роскошный образ жизни. Однако, я не могу позволить себе бессмысленные траты семейного бюджета.

— О, не тревожьтесь, - медленно проговорила Инария, - мы можем разделить финансы, дабы не тратить деньги друг друга. И, в любом случае, я не собираюсь возвращаться к тому образу жизни.

— Хм… - Рамс показал ей ещё одну улыбку. – Не могу не спросить: леди Инария серьёзна в своем желании выйти замуж?

Она до сих пор не ответила на главный вопрос: почему? Конечно, Винсент это заметил. Их общение сейчас напоминало допрос, но девушка не винила казначея. Связывая свою жизнь с кем-либо, нужно быть уверенным в обоюдной лояльности. А с учётом слухов, которые циркулировали в столице… Трудно безоговорочно поверить в то, что её поведение – не очередная блажь заносчивой леди.

— Я устала, - неожиданно, призналась Монтроуз, - очень устала от людей, которые меня окружают. Но, в то же время… Я боюсь одиночества. У меня нет ничего, за что можно было бы ухватиться. Поэтому я хочу заключить брачное соглашение.

Винсент смотрел на неё с лёгким изумлением.

— Брак – это защита от одиночества, - прошелестел её утомленный голос, - пусть он и не основан на чувствах… Хотя бы на крепкой дружбе. Брак – это обещание «не бросать». А мне это необходимо.

Инария признавалась Винсенту и себе в том числе.

— А ещё… - она мечтательно улыбнулась. – Я очень хочу родить ребёнка. Чудесного малыша… И подарить ему целый мир. Отдать всю свою любовь.

Казначей неловко кашлянул. Слова молодой женщины звучали так откровенно-печально… Даже стальное сердце треснуло бы в этот момент.

— Тогда… Давайте заключим брачное соглашение.

Кровавая слюна капала изо рта гигантского волка. Его сверкающие глаза были наполнены первозданной тьмой, а острые клыки без труда могли перекусить человеческую кость.

И прямо сейчас на людей нападала целая стая этих жутких волков. Кривой росчерк меча рассек пространство, отрезая голову ближайшему монстру. Мужчина наступил на упавшее под ноги тело и нахмурился.

Молния разделила сумрачное небо пополам, отражаясь в его синих глазах. Бескрайние западные леса то и дело страдали от нападений отвратительных тварей. Такие зачистки были привычными для рыцарей.

Особенно, когда их вёл Диоклетиан Криос. Не все любили этого человека, но невозможно не признать впечатляющую мощь эрцгерцога. То, как филигранно он расправлялся с монстрами – достойно наивысшей похвалы.

Криоса называли Чёрным Львом и то больше, чем обычное прозвище. Он был неутомимым и яростным воином всю свою жизнь. Однако, в тот день ближайшие соратники Диоклетиана почувствовали некую аномалию.

Движения Диоклетиана всё также точны и безжалостны. Эрцгерцог вырезал монстров, делал краткую передышку и направлялся дальше. На самом деле, он мог не охотиться так рьяно. Его рыцари были хорошо обучены, контролируя миграцию враждебных существ.

Но Криос всегда отправлялся в эти густые леса вместе с ними, будто получал искреннее удовольствие от расправы. Так было всегда… До этого дня.

— Вы немного рассеянны, Ваша Светлость, - хмыкнул Эриксон «Бурый Медведь», правая рука эрцгерцога.

Этот мужчина выглядел немного неотёсанным. Очень высокий, широкоплечий и накаченный, с суровым лицом, но добродушным сердцем. Уродливый шрам пересекал его щёку, добавляя кровожадности в облик.

Эриксон неторопливо вытер лезвие меча о траву и накинул капюшон, скрывая лицо от мелкого дождя.

Диоклетиан молчал, невыразительно глядя на грозовое небо. Охота прошла успешно, но Его Светлость был недоволен, и окружающие это прекрасно чувствовали.

— Проблемы в замке? – Эриксон единственный, кто осмелился допрашивать молчаливого эрцгерцога. Они являлись близкими друзьями с детства, и оттого Бурый Медведь позволял себе вольности.

Криос медленно покачал головой. Он сделал лёгкий жест ладонью, призывая рыцарей устроить привал. Однако же, сам Диоклетиан не стал отдыхать. Мужчина бродил меж трупов павших волков, словно неупокоенный упырь. Совсем скоро рыцари сожгут тела монстров, дабы не привлекать новых тварей запахом крови.

Ничего дурного не приключилось, но эрцгерцог выглядел до странности раздраженным. Его ладонь на секунду коснулась смятого письма в кармане.