— Тбилиси!

Когда Ираклий вошел в комнату, где стоял телефон, Лили лежала на софе и обеими руками сжимала трубку.

— Потуши свет, — прошептала она.

Ираклий повернул выключатель.

— Иди сюда, — Лили подвинулась к стенке. Ираклий присел на софу, наклонился и поцеловал Лили в грудь.

— Постой…

Вдруг она услышала голос матери:

— Я слушаю.

Ей захотелось плакать.

— Слушаю!

Лили опустила трубку на рычаг.

— Дура! — сказал Ираклий. — Чего ты ее мучаешь? Зачем нужно звонить ей каждый день?

— Отстань!

— Лили…

— Убирайся! — крикнула Лили.

Когда Ираклий вернулся, Гулико спросила:

— Плачет?

— Да.

— А я, честное слово, ей завидую.

— Потому что одна живет? — осклабился Ладо.

— Хотя бы поэтому. Что хочет, то и делает.

Появилась Лили:

— Чего стоите, давайте плясать!

Ираклий нацепил африканскую маску и схватил длинное копье, привезенное отцом из Африки.

— Этим копьем убивают жирафов.

— Почему жирафов?

— Потому что кретины… Жирафов, зебр, антилоп.

— Бедные жирафы.

— Я устала, — объявила Гулико, садясь на пол.

— Встань сейчас же, — заорал Ираклий.

— Мы ведем себя, как хиппи, — сказала Гулико, — и я очень тебя прошу, не кричи на меня, я не выношу крика. Из-за этого крика я чуть не сожгла папину машину…

— Между прочим, самым первым хиппи был Гекльберри Финн, мне отец сказал. — Ладо сел рядом с Гулико. — К черту танцы, я голоден, как на экскурсии.

— Что ты сказала? — Ираклий присел на корточки перед Гулико, — повтори, что ты сказала?

— Чуть не сожгла машину, говорю… А что?

Ираклий снял маску.

— Чуть не считается…

— Пошли домой, — Гулико дотронулась рукой до плеча Ладо.

— Иди, кто тебя держит.

— Что же, по-твоему, я одна пойду?

Ираклий встал, прислонил копье к стене, вытер вспотевшие ладони о брюки и повторил:

— Чуть-чуть не считается…

— Чего же ты не сожжешь вашу машину, — засмеялась Гулико, — ту, что у вас в гараже заперта, небось близко к ней не подходишь, трусишь, а со мной ишь какой смелый!

— Ладно, а почему ты хотела сжечь машину? — спросил Ираклий.

— Потому что я собиралась в Москву, а он не пустил. И зачем только построили эту проклятую дачу — море полезно для здоровья!

— Почему же ты не сожгла?

— Ты серьезно?

— Вполне.

— Не знаю… А как я могла сжечь?

Лили подняла с полу маску:

— Мне идет?

— Очень, — ответил Ладо, — наконец ты похожа на человека!

— Подари, — повернулась Лили к Ираклию.

— Дарю.

— Дай-ка мне, — Гулико надела маску, — со мной-то он храбрый, ничего не боится, а к папочкиной машине близко не подходит, замок на гараже облизывает…

— А ну, встань, — Ираклий потянул Гулико за руку, — иди за мной!

— Куда?

— Иди, говорю.

— Погоди, — Гулико сняла маску и отдала Лили. — Идиотство, дышать нечем.

— Она думала, это противогаз, — засмеялся Ладо.

— Выйду в ней на эстраду, — Лили ласково погладила маску.

— Все спускайтесь во двор. Я сейчас приду, — распорядился Ираклий.

— А как ты будешь петь в маске? — спросил Ладо.

Лили надела маску и запела:

— Прекрасно буду петь.

— Меня, наверно, в кино будут снимать, — сказала Гулико.

— Я сказал, идите во двор.

— В кино играть нетрудно.

— Совсем нетрудно, — поддержала Лили.

— Главное, быть красивой и фотогеничной.

— Подумаешь, в кино каждый сыграет, — Гулико направилась к выходу. — Пошли, уже поздно, — вдруг она остановилась и повернулась к Ладо, — ты что, издеваешься надо мной?

— Я-а-а? — Ладо развел руками. — Но вообще-то знай, в кино сниматься уже не модно.

Они спускались по лестнице. Впереди шел Ираклий, поигрывая связкой ключей.

Когда они очутились во дворе, Ираклий подошел к гаражу, открыл ворота и вывел «Волгу».

— Ираклий! — крикнула Лили.

— Во-первых, насчет жирафов все вранье, во-вторых, пусть он не воображает! — вдруг вспыхнула Гулико. — И вообще мне все надоело, если уходим, то пошли. Как я появлюсь в таком виде, что мне дома скажут! Еще вопрос, кто макси-утка! Его собственная мамочка первая во всем Тбилиси длинное платье надела! Со мной он смелый!.. Скажи, Лили, разве я похожа на жирафа? Понимаю, была бы еще высокая! Всю жизнь мечтала быть повыше. Потому и не идет мне ничего, что я коротышка…